Вдруг Ларин начал медленно вставать, глядя в окно.
— Что там? — вскочил Артём.
— Там что-то происходит, — прошептал, подняв вверх указательный палец, Ларин и стал медленно приближаться к окну.
Шторы были плотно сомкнуты. В последнее время все в школе задёргивали шторы. Ларин раздвинул ткань, и на его усталом лице появилась улыбка, тихая и спокойная.
— Артём, смотри!
Они вдвоём забрались на широкий подоконник, уселись и принялись смотреть в окно. С низкого тёмного неба на молчаливую землю, на деревья, кусты, крыши домиков, медленно кружась, опускались огромные снежинки, такие огромные, что напоминали перья птиц. Когда снежинки попадали в лучи фонарей, они мгновенно становились золотыми, начинали переливаться.
— Как красиво! — сказал Ларин. — Вот и зима пришла.
— Здорово было раньше, в прошлом году. Когда пошёл снег, все сидели в столовой и ужинали. Вошли Илья Данилович с Натальей Ивановной, улыбаются, на нас смотрят. А Илья Данилович и говорит: «Друзья мои, снег на улице. Зима началась!»
— И что дальше? — спросил Ларин.
— Дальше все побросали еду и в чём были выбежали на улицу. Начали бегать, кричать, снежки лепить, бросаться друг в друга. В общем, балдели часа два.
— А директор? — спросил Ларин.
— А он бегал вместе с нами и снежками бросался. А его жена Наталья Ивановна стояла на крыльце и улыбалась.
Ларин представил себе Илью Даниловича, строгого и требовательного директора, со снежком в руках и тоже рассмеялся.
— А сейчас, видишь, сидим, спрятались и даже нос высунуть боимся.
— А чего это мы боимся? — спросил Ларин. — Давай хоть окно откроем, снежинки половим.
Мальчики открыли окно, высунули руки и принялись ловить огромные снежинки, которые, едва коснувшись ладони, превращались в прозрачные капли воды.
— Скоро зимние каникулы, — сказал Шубин, — я уеду и больше сюда не вернусь.
— А писать хоть будешь?
— Я тебе буду пересылать письма своим способом, как портрет твоей мамы. Понимаю, что это не очень правильно, но кто меня уже накажет?
«Вот и друг скоро уедет», — грустно подумал Пётр Ларин, засыпая.
ГЛАВА 12
К утру за окнами преобразился весь мир. Всё было покрыто толстым слоем белого лёгкого снега. Но дети в школе даже не обратили внимания на то, что наступила зима. С мрачными и грустными лицами они собрались в столовой. Как заключённые в тюрьме, так маленькие узники принялись за еду. Даже вилки и ложки звенели не так, как обычно.
Ларин с Шубиным сидели рядом, Туманова напротив, благо при новой директрисе им удалось поменяться местами с другими детьми. Шмель в самом начале своего правления разрешила поменять заведённый до неё порядок. Софья ковырялась в своей тарелке, даже не глядя на то, что в ней.
Артём толкнул Петра в плечо:
— Смотри, она вообще никакая. Она, наверное, даже не знает, что это завтрак.
— Надо что-то делать.
Ларин отложил вилку:
— Туманова, ты спишь, что ли?
Софья подняла голову, моргнула и посмотрела на своего друга так, словно видела его впервые.
— Это я, Пётр, — сказал Ларин. — А это Артём Шубин. Не узнаёшь?
— А я… — девочка задумалась, словно вспоминала, как её зовут. Из глаз выкатились две слезы и упали в тарелку.
— Что-то надо делать, «слышишь, Ларин?
— Я, кажется, придумал. Ты говорил, что в прошлом году, когда выпал снег, вам было очень весело?
— Да, — подтвердил Шубин. — Даже Илья Данилович с нами в снежки играл.
— Сейчас, — Ларин выбрался из-за стола, оставив недоеденный завтрак.
— Ты куда? — спросил Спартак Кимович, присматривавший сегодня за детьми.
— Что-то у меня живот… — соврал Ларин, — мне надо в комнату.
Причина была уважительная, учитель сокрушённо покачал головой:
— Сладкого наелся вчера?
— Было дело, — признался Ларин и, держась за живот, отправился к себе в комнату.
На втором этаже он уже бежал.
— Скорее, скорее! — торопил себя мальчик.
Проклятый ключ не хотел попадать в замочную скважину, но в конце концов дважды хрустнул. Мальчик вбежал, оставив дверь комнаты открытой, и сразу же бросился к окну. Он распахнул его настежь, горячими ладонями нагрёб снега с карниза, слепил два больших снежка и один маленький. Затем всё это спрятал за пазуху и отправился в столовую.