— Шубин, по-моему, на твоих мозгах сидение в комнате сказывается неблагоприятно. Ты бы книгу почитал какую-нибудь, что ли.
— Мне в библиотеку нельзя.
— Так мы тебе принесём! — предложил Ларин.
— Пожалуйста, про летучих мышей чего-нибудь подгони. Очень уж я их люблю.
Все трое засмеялись.
— А про монстров хочешь?
— Про тех, которые в кабинете директора собираются? А чего мне о них читать, я и так вижу, как они из вас дураков делают. Что вы думаете, они не видят, что вы притворяетесь?
— Видят они или нет, это дело десятое. Нам ситуацию спасать надо. И если такое с Лёвкой произошло, надо ограничить с ним общение. Конечно, жаль терять товарища, но это необходимо.
Туманова сделала задумчивое лицо, закатила глаза к потолку и мечтательно произнесла:
— Любовь — это святое. Это надолго, ребята. Если не навсегда!
Шубин захихикал:
— Вот директриса надолго — это уж точно. Хорошо, что я отсюда уезжаю. Мне уже всё это надоело.
— Погоди, Артём, всё образуется. Неужели ты не веришь?
Шубин покачал головой и передвинул слона:
— Тебе шах, Ларин, а через два хода мат.
— Это только в шахматах. А в жизни всё совсем по-другому.
Наталья Ивановна Преображенская складывала в картонные коробки посуду, когда в дверь постучали. Она сама подошла к двери и открыла. На пороге стояли мальчик и девочка. Шёл снег.
— Ой! — произнесла Наталья Ивановна, — проходите, ребята. Я так рада. В последнее время никто ко мне не заходит, разве что Захар помогает мебель передвигать.
Ребята разделись, повесили свою одежду на ту вешалку, где обычно висели пальто и шарф Ильи Даниловича.
— Проходите на кухню, там теплее. Присаживайтесь к столу. Я сейчас чай приготовлю, варенье достану, печенье.
— Не беспокойтесь, Наталья Ивановна, — сказала Туманова. — Давайте я вам помогу складывать.
— Нет, я сама.
Спрашивать о том, скоро ли Наталья Ивановна покинет школу, было крайне неудобно. Наталья Ивановна это почувствовала.
— После зимних каникул меня уже здесь не будет.
— А вы далеко уедете?
— В город. Там устроюсь в школу. Там у нас с Ильёй Даниловичем квартира, — о муже Наталья Ивановна сказала так, будто он был жив, словно он там ждёт её приезда.
Ребята попили чай с вареньем и печеньем. Наталья Ивановна угощала их, словно ничего не произошло, словно они забежали, как обычно, перекинуться парой слов, уточнить домашнее задание.
— Не хочется уезжать, — вдруг сказала женщина, вставая со стула. — Знаете что, ребята, у Ильи Даниловича очень много всяких вещей осталось. Идите в кабинет, возьмите себе что-нибудь на память.
Ребята отправились в кабинет. Наталья Ивановна зажгла свет. Книги были связаны в аккуратные стопочки и стояли у стены. Ларин сразу увидел знакомый чёрный ящик с блестящей ручкой и жёлтым замочком. Обычно этот ящик Илья Данилович хранил в письменном столе, сейчас же он стоял наверху.
Ларин открыл чёрную крышку. На тёмно-синем бархате лежал фонарик. Мальчик посмотрел на Наталью Ивановну.
— Что, Пётр, тебе фонарик нравится? Возьми его вместе с коробкой.
— Большая, — сказал мальчик.
— Ах да, вам же не разрешают держать много вещей в комнатах.
— Я фонарик, с вашего разрешения, возьму?
— Бери, — Наталья Ивановна взяла фонарик, подержала немного в руках, направила его в тёмный угол и нажала кнопку.
Ларин хотел остановить, но не успел, круглый луч замер на стене, но ничего не произошло. В руках Натальи Ивановны фонарик не обладал своими волшебными свойствами. Она выключила его и подала мальчику.
— Спасибо, Наталья Ивановна.
— А ты, Соня? Тебе что-нибудь нравится?
Софья увидела маленькую книжечку, лежащую отдельно, в твёрдом кожаном переплёте с тиснённым золотом названием «Астрология». Она открыла её и увидела на титульном листе фамилию Ильи Даниловича.
— Бери, — услышала девочка голос Натальи Ивановны.
— Спасибо.
— Мы вам будем писать, Наталья Ивановна. Мы к вам ещё зайдём, — пообещал Ларин.
— Попрощаемся перед отъездом, — сказала Туманова.
Ребята покинули гостеприимную квартиру и, оказавшись на улице, грустно взглянули друг на друга.
— Странно всё, — сказала Туманова, — она такая добрая, а здесь добрыми быть нельзя.
Ларин прошептал:
— Знаешь, Софья, я, наверное, схожу туда, поищу их.
— Куда? — спросила Софья.
— В актовый зал, в потусторонний мир.
— А ты уверен, что они там?
— Нет, не уверен. Но надо же что-то делать!