— А мне так уже и не нужна?
— Ты и так в порядке.
Шубин, превозмогая отвращение, съел всю шоколадку. Фольгу свернул в шарик и бросил в Ларина.
Кривясь, как от зубной боли, Шубин съел все конфеты. Он смотрел на ребят посоловевшими глазами и время от времени сглатывал слюну, которая набегала в рот.
— Ну как ты? — интересовалась Софья через каждые две минуты.
— Терпимо.
— Ну, будешь пробовать?
— Да, сейчас.
— Нам выйти?
— Как хотите.
— Мы не будем шуметь, будем сидеть тихо.
Артём Шубин устроился на стуле посреди комнаты, поднял голову к голубому потолку, раскрыл ладони, словно ловил капельки тёплого дождя. Веки опустились, губы стали шевелиться. Ларину показалось, что шторы на окнах немного вибрируют, и он удовлетворённо потёр руки.
Туманова прижала палец к пухлым губам, скорчила недовольную гримасу. Но и эта попытка оказалась бесполезной.
— Я разучился. Меня, наверное, директриса сглазила, — бормотал Шубин, не понимая причины, почему лёгкое дело на сей раз не удаётся. Тем более что теперь он делал его не для бахвальства. — Нет… Ну что же это такое со мной? Не понимаю…
— Жаль, рамок нет, — сказала Туманова. — Я бы измерила твою энергетику.
— Да что её мерить, нет у меня никакой энергии.
— Пётр, открой форточку, ему свежий воздух нужен.
— Мне бы кислого чего-нибудь или чаю с лимоном, — жалобным голосом попросил Артём.
— Ничего, ничего, у тебя обязательно получится, — успокаивала неумелого волшебника Софья.
Но Артём ничего не чувствовал, кроме опустошения.
— Это всё она, проклятая ведьма! Это она из меня энергию забрала.
— Слушай, Ларин, помнишь урок, когда Светлана Катионовна показывала, как можно часть своей энергии отдать другому человеку?
— Помню. Ну и что из того?
— Как это ну и что? Если мы с тобой отдадим ему, он сможет перенести ключ.
Шубин истерично захохотал:
— А вам что, дураки, энергия не нужна? Вы же тогда не выберетесь оттуда. А если вернётесь, то в виде двух серых призраков. И будете по коридорам шляться, взявшись за ручки.
— Он правду говорит, — подвёл итог Пётр Ларин.
— Так что же тогда делать? Была бы Светлана Катионовна, она бы помогла.
— Да уж, «помогла», — возразил Ларин, — я думаю, что ей самой помощь нужна. Ведь говорил же сегодня Егор Вячеславович, что профессора понять не могут, что за болезнь у нашей Катионовны.
Иногда девчонки рассуждают более трезво, чем мальчишки.
— Вот что надо делать, — щёлкнув в воздухе пальцами, сказала Туманова.
Ларин посмотрел на неё, ожидая услышать какую-нибудь ерунду. А вот Шубин взглянул с надеждой.
— Если нам нельзя терять энергию, то я думаю, ребята смогут поделиться своей энергией с тобой, Шубин. Они же не жадные, они же добрые и понимают.
— А как мы им скажем? Что, объяснять станем, куда и зачем мы собрались?
— Нет, нет, мы просто попросим помочь Шубину. Разве ты не помог бы или я? А они не хуже нас, поверь, Ларин, я их давно знаю.
— Они уже спать легли, — устало сказал Шубин.
— Вот и ты, Артём, ложись отдыхать, и ты, Ларин, тоже. А завтра я сама организую.
— А может, им всё рассказать? — предложил Ларин.
Туманова прижала палец к губам:
— Как только ты им расскажешь, кто-нибудь обязательно проговорится. А если директриса или Изольда пронюхает, то пиши пропало, никуда мы не пойдём.
— Она права.
— Вы только не волнуйтесь, я всё устрою. Завтра после уроков, перед ужином, мы тебя, Шубин, зарядим так, что ты летать сможешь, а не то что ключик переносить.
— Слушай, Туманова, если ты такая умная и всё можешь, то найди кусочек лимона, а то я до утра не доживу. Я столько шоколада сожрал, что можно было всю школу накормить.
— Нет у меня лимона. Зубы почисти, и спать ложись.
— Туманова, ты жестокая. Я о тебе был лучшего мнения.
— В столовую сейчас не пустят, там уже всё закрыто. Где я тебе сейчас лимон возьму? Нарисовать, разве что?
— От нарисованного лимона во рту кисло не будет.
— У меня «Спрайт» лимонный есть! — воскликнула Туманова. — Хочешь, сейчас принесу?
— Тащи, — взмолился Шубин.
Когда он выпил банку «Спрайта», ему стало получше, словно напиток был лекарственный. Он даже вздохнул с облегчением и погладил себя по животу.
— Наверное, я на шоколад никогда больше смотреть не смогу.
— Сможешь. Если надо, ещё столько же съешь.
— Ты садистка, Софья, — уже шутя, сказал Артём, падая на кровать.
Утром всё было как обычно — завтрак, уроки. На перерывах Софью Туманову можно было видеть то с одним в дальнем углу коридора, то с другим. Она что-то оживлённо объясняла, размахивала руками. Как правило, тот, кто слушал, усердно кивал в ответ, во всём соглашаясь с девочкой.