Назавтра рабочие и в самом деле дружно взялись за квартиру. Принесли и навесили двери, стали стеклить окна. Работая, разговаривали с детьми, к матери обращались с сочувствием, были очень почтительны и все старались чем-нибудь услужить - принести обрезков для печки, сбегать за водой.
Через несколько дней на строительство приехал председатель горсовета Сухоручкин. Ему рассказали про женщину с детьми, которая пришла с вещами и не захотела уходить. Председатель подтвердил, что женщине действительно выделена здесь квартира, приказал не трогать ее и быстрее достраивать дом.
Скоро квартира была почти готова, оставалось только оклеить стены обоями. Во всем доме тоже шли спешные работы. Было намечено заселить его к ноябрьским праздникам.
Мать понемногу переносила на новую квартиру вещи, а когда дом был совсем готов, наняла подводу и перевезла мебель.
Ноябрьские праздники встречали в новой просторной квартире. Леня поправился, чирья у него сошли, только на ручках и ножках видны были синие пятнышки. Сережка, который в сарайчике намучился от тесноты, теперь носился по всей квартире как угорелый.
Мать радовалась, все время украшала, прибирала новое жилье.
- Как хорошо у нас! - хлопала в ладоши Лариса. Она с радостью помогала матери убирать - мыла полы, поливала вазоны, вытирала каждый листочек.
Цветок "огонек", когда-то сломанный пьяным отчимом, и в самом деле не погиб, наоборот, разросся еще пышнее. Лариса пересадила его в новый просторный горшок, обернула белой, вырезанной по краям зубчиками, бумагой. Вазон с алыми цветками стоял на подоконнике в новой квартире, и было от него еще уютнее.
Лариса чувствовала себя счастливой. Ей так нравилось жить в этой новой красивой квартире, жить без отчима, с мамой, Сережкой и Леником.
Но однажды, проснувшись рано, услышала в спальне знакомый голос. Насторожилась.
Отчим прошел через столовую, где на диванчике спала Лариса. За ним шла мать. На лице у нее была улыбка, глаза светились радостью.
Отчим одевался в прихожей, о чем-то разговаривая с матерью. И мать засмеялась - звонко, весело.
Стукнула дверь - отчим, наверно, вышел на улицу. Мать вернулась в комнату. Заметив, что Лариска не спит и смотрит на нее удивленно, смутилась, перестала улыбаться.
- Он так просил, - стала оправдываться перед Лариской, - так просил... И клялся, что пить больше не будет... И ведь он отец... Леника, Сережки...
Горько и тревожно сделалось Ларисе, но и другое чувство шевельнулось в сердце девочки. Совсем недавно она видела мать веселой, а теперь вот растерянная, виноватая. Разве от нее, от Ларисы, зависит - станет мать снова веселая или опечалится... А Лариска так любила, когда мать улыбалась.
- Да, хорошо, - сказала она, чтобы показать матери, что ни в чем ее не винит.
А мать стояла, опустив руки. Солнце хлынуло в широкие окна, залило всю комнату золотистым светом. И очень не вязалась с этим солнечным утром мамина растерянная, виноватая улыбка.
Часть третья
В ДОРОГУ
1
Лариса стояла перед зеркалом и внимательно себя разглядывала. Сегодня она казалась себе не такой, как всегда. Может быть, дело в прозрачной косынке? Как только накинула Лариса эту косынку на плечи - сразу стала другая - красивая и почти взрослая.
В дверь постучали. Девочка отскочила от зеркала. В комнату заглянуло веселое личико.
- Оленька! - обрадовалась Лариса подруге. - Вот хорошо, что ты пришла. А я одна дома. Ну, проходи, проходи.
- У меня задачка по физике никак не получается, - пожаловалась Оленька, хотя ее лицо и в эту минуту не утратило своего радостного выражения. - Я думала, мы вместе решим, но если ты уже решила, дай мне глянуть... Какая у тебя косыночка красивая! - тараторила Оленька.
- Ой, - вскочила Лариса, - у меня же на кухне суп варится. Возьми сама тетрадку по физике в портфеле, - крикнула она, выбегая из комнаты.
Когда Лариса вернулась, Оля кончала списывать задачу.
- А ваши все куда девались? - спросила она, промокая чернила промокашкой.
- Мама с Иркой в консультации. Сережка еще в школе, а Леня на улице бегает, - ответила Лариса.
- Хорошо вам, - вздохнула, закрывая тетрадку и поднимаясь, Оля. - У вас столько детей. А мне так хотелось бы иметь братика или сестричку. Я бы их так любила!
- А, какое там хорошо, - махнула рукой Лариса. - Мне так они уже надоели! Один подрастет, другой родится...
Оля стояла у зеркала, переплетала косу. Уложила ее на голове венком, повернулась к Ларисе, спросила:
- Красиво мне так?
Лариска посмотрела на подругу.
- Краси-и-во, - сказала она, любуясь Оленькой.
Обняла ее за плечи. Теперь девочки вдвоем смотрели в зеркало.
- Вот ты какая - высокая, полная, - позавидовала Лариса. - Совсем как взрослая, а я какая-то зеленая, худая. Я бы хотела быть такой, как ты.
- Ты тоже красивая, - повернулась к ней Оля. - У тебя, знаешь, глаза красивые... И губы ничего... Нос, правда, немного картошечкой...
- Да вот маленькая я... Видишь, по плечо тебе.
- Может, ты еще немного подрастешь... А помнишь, - отвернувшись от зеркала, обняла Оля Ларису. - Помнишь, как мы с тобой, совсем малявками, по лугу носились?
- Еще бы не помнить, - ответила Лариса.
- Вот хорошо, что мы в одной школе учимся, - говорила Оля.
- Просто повезло, что поселок на нашем лугу построили. А так, может, давно и забыли бы друг дружку.
- Может, - согласилась Оля. Потом, помолчав, призналась. - Вот ты говоришь, что завидуешь мне, а я тебе завидую! Ты так хорошо учишься, все тебе легко. А я - как дурочка какая-то, - Оля звонко засмеялась, - больше тройки у физички не выпрошу.
- Ну, не такая уж ты дурочка, - успокоила подругу Лариса. - По географии и по истории у тебя тоже пятерки.
Девочки, обнявшись, сидели на диване. Лариса - темноволосая, темноглазая, с короткой косой и небольшой челкой, прикрывавшей высокий, слегка выпуклый лоб. Лицо Ларисы одухотворенное, ясное и вместе с тем очень серьезное. Рядом с нею - Оля - воплощение открытости, доброты и неудержимой радости. Казалось, все, что попадает на глаза этой девушке, доставляет ей огромное удовольствие.