— А ну стой, поделись хоть зонтиком! — рванул за ней Гоша.
— Может, стоит сказать им, что зонтики продают в комбини у второго выхода? — тихо спросил Витю Юри, но Юра все равно услышал.
— Да ладно, — улыбнулся тот. — Пошли, когда они еще так повеселятся?
Виктор тоже шагнул под дождь, взяв Юри за запястье. За ними со смехом вышли Пхичит с Крисом.
Едва Юра хотел сделать шаг из беседки, его поймали за локоть. Отабек, улыбаясь, притянул его к себе и поцеловал так, что шум дождя на фоне превратился в свист. Юра зарывался пальцами в его мокрые волосы, вдыхал запах влажной от дождя кожи и не мог думать ни о чем, кроме биения чужого сердца, которое ощущал, прижимаясь, собственной грудью.
*
На витины блины собралась вся гостиница, и “тихий семейный вечер” сначала напоминал большое интернациональное сборище. Виктор стоял за плитой, тихо матерясь на неудачную и совершенно не приспособленную для блинов огромную сковородку, но выглядел при этом так, что если кого-то и не привлек аромат выпечки, то это точно сделал сам повар. Серебристые волосы были заплетены набок в нетугую косу, из которой выбилась непослушная прядка, и Витя постоянно сдувал ее с глаза. Темно-синяя юката, которую ему подарил, как выяснилось, Юри этим утром в Сибуе, шла ему лучше, чем все костюмы на его выступлениях, если это вообще было возможно.
Из самого кухонного закутка он всех выгнал, так что пространство за стойкой, откуда он показывался только по пояс, принадлежало ему безраздельно. Гоша мстительно сказал, что это ради того, чтобы никто не видел “первый-второй-десятый блин комом”.
Юра с Отабеком сидели за столом и то и дело то один, то другой подавали повару вилки.
— Куда он их девает вообще? — тихо, чтобы Витя не услышал, спросил Юра.
— Творческий процесс, — хмыкнул Отабек, приготовив и вертя в руке очередную вилку.
Рядом с Юрой сидела очаровательная пожилая японка — работница отеля. На отличном и уверенном английском она рассказывала ему о своей кошке, которую “удочерила” (она употребила именно это слово, Юра был уверен) после цунами, так как ее хозяева лишились жилья.
— Вот, смотри, моя красавица, — причитала дама, показывая фотографию любимицы на планшете.
Кошка была черная с проседью и очень хмурая.
— У нее обгорели лапки во время катастрофы, были пожары, поэтому я зову ее “черные ручки”. Куро-тэ, — по слогам произнесла японка, листая фото.
Разглядывая снимки, Юра не мог не проникнуться к женщине симпатией. Только добрые люди могут вот так вот забирать уже взрослых животных и с такой теплотой о них заботиться.
А еще японка очень любила русских и даже мурлыкала Юре с Отабеком мелодию “Подмосковных вечеров”.
В холле отеля было шумно. Мила с Пхичитом и Крисом звенели тарелками и чашками, накрывая на стол, Гоша пытался по их просьбам отыскать еще посуду и рылся по всем шкафам, так как то, чем пользовались постоянно, уже кончилось, а на всех не хватило. Делегация китайцев с совершенно одинаковыми выражениями лиц неотрывно наблюдала за порхавшим за кухонной стойкой Витей. Работники отеля, которых настойчиво позвал Юра на русские блины, постоянно кланялись, появляясь в зале, а так были заняты тем, что таскали из подсобок и служебных помещений все съестное, что находили.
— Фух, готово! — оповестил Витя и, перегнувшись через стойку, передал едва успевшему подставить руки Юре огромное блюдо с целой стопкой блинов.
Блины были красивые, ровные и пахли домом. Почти как дедушкины пирожки. Почти — потому что ничто не может с ними сравниться.
— Витя, это какая-то особая уличная магия? Ты как это сделал? — недоверчиво протянул Юра, так и держа блюдо в обеих руках и чувствуя, как оно уже начинает припекать ладони.
— Бабушка научила, — фыркнул тот, вытирая руки полотенцем. — Все к столу!
Места всем сразу тоже не нашлось, но проблема была быстро решена — в честь такого праздника стулья с веранды освободили от цепей и перетащили в зал. Длинный стол был занят весь, сидели даже почти вторым рядом, едва до тарелок дотягиваясь.
— Вы что, все фигуристы? Вот правда-правда? — спрашивал более-менее говоривший на английском китаец очень делового вида.
— Абсолютная, — передавая ему мед к блинам, ответил Витя. Мед в Японии был такой же, как в России, хотя Юре он и казался слишком сладким.
— О да, — усмехнулся Крис, отправляя в рот сразу целый сложенный блин. — Видите, в какой мы все прекрасной форме.
— Ох, не говори ничего про форму, — сетовала Мила, заглядывая под стол и водя ладонями по бедрам. — Кажется, меня точно ждет фельцманова кара.
— Кара? — переспросил китаец. — Фельцман? Это бог какой-то?
Все звуки потонули во взрыве хохота.
Вытирая слезящиеся от смеха глаза чистой рукой, потому что вторая была вся в масле от блинов, Юра сказал:
— Да, бог-бог. Еще какой. Злющий, ух.
— Переведу тему, — подал вдруг голос Отабек. Вытер губы салфеткой и потянулся за стаканом с чаем. Кружек всем не досталось. — Можно вашего внимания?
Разговоры не сразу, но быстро стихли, и все устремили взгляды на Отабека.
— Спасибо, — на безупречном, отточенном за годы разъездов английском продолжил Отабек. — На самом деле мы здесь все в такой теплой и хорошей компании лишь по одной причине. И эта причина — наши замечательные друзья, которые совсем недавно отпраздновали очень важный день своей жизни, — он поднял стакан, отсалютовав Виктору, который сидел, прижав обе руки ко рту, и Юри, не мигая смотревшего на Отабека. — Ребята, если бы не вы, этого всего бы не было! Это была крутая поездка, которую мы все не забудем! Вы хотели напомнить нам, что такое веселье и радость вне постоянных тренировок, и у вас это получилось! Мы все говорим вам огромное спасибо, вы замечательные друзья!
Юра чуть не выронил свой стакан, за который схватился сразу же, едва Отабек начал говорить. Юри сидел, утирая пальцами под глазами. Витя сиял, как монетка в 500 иен. Тишина длилась секунды две, а потом холл токийского отеля просто взорвался аплодисментами и радостными криками. Громче всех кричали китайцы, которые, Юра был уверен, ни черта на межгалактическом не поняли.
И хорошо. Это было их, касалось только их, принадлежало им безраздельно.
— Вам спасибо, дорогие друзья! — проморгавшись, сказал растроганный Юри, когда все выпили кто кофе, кто чай, кто сакэ (здравствуйте, китайцы, думал Юра, наблюдая за делегацией в конце стола) за этот прекрасный тост. — Вы тоже сделали это время незабываемым.
Юра, хлебнув зеленого чая, которого ему навела из темно-зеленого порошка пожилая японка, приговаривая “маття”, повернулся к Отабеку и незаметно под столом нашел и сжал его руку.
— Круче и не скажешь. Ты охуенный, ты знаешь это?
— Спасибо, Юра, ты тоже, — усмехнулся Отабек, переворачивая ладонь и переплетая их пальцы.
С другого конца стола, где сидели китайцы, что-то со звоном грохнулось на пол.
— Что там, графин что ли мой любимый? — совершенно не изменившись в лице, спросила сидевшая рядом с Милой администратор отеля.
— Похоже, — шепнула ей девушка.
— На счастье! — хлопнув ладонью по столу, по-русски оповестил всех Гоша.
И счастье было, точно было. Юра ощущал его всем телом и всем естеством, когда они вечером все же остались своей компанией одни и посмотрели «Сад изящных слов».
— Какая любовь, ну какая любовь, — говорила Мила, протирая подушечками пальцев под нижними ресницами.
И дождь.
И лето.
И Токио, добавлял про себя Юра.
========== 5. Шереметьево ==========
Комментарий к 5. Шереметьево
Как бы ни было мне жалко расставаться с этой историей, это все же пора сделать. Это был, может, не особо долгий, но все же прекрасный путь для меня и, я надеюсь, для всех вас тоже. Было восхитительно вспомнить свою поездку, поделиться эмоциями и, конечно же, провести через это путешествие ребят, которых я так сильно люблю.