— Да, Юри, ничего страшного. Сходим на вокзал после ужина, — кивнула Мила.
— А я пока куплю чего-нибудь вкусного на вечер, м? – Виктор погладил руку Юри, задевая поблескивающее кольцо на безымянном пальце.
— Хорошо, — Юри улыбнулся и поправил очки.
Он тоже выглядел намного моложе. И стройней. И как-то… спокойнее и взрослее, чем когда-то. Волосы немного отросли и вились от влажности у самых ушей, делая его каким-то своим и домашним. Юра допил суп и вдруг услышал, как Виктор произносит его имя. Само предложение почему-то разобрать не удалось.
— Что? – переспросил Юра.
— Я сказал, что ты составишь мне компанию. Пойдем в магазин, купим чего-нибудь и вернемся в рёкан. Ты же не хочешь идти на вокзал? – Виктор прищурился.
И что-то подсказывало Юре, что это все не просто так.
*
Они с Виктором застряли в комбини минут на сорок, потому что тот сначала сто лет искал дынные булочки, а потом выбирал самые вкусные сладости. Юра в это время разглядывал полки с готовыми обедами.
— Надо же, тут даже поштучно продаются вареные яйца, — пробормотал он.
— Ты как будто первый раз в Японии, — улыбнулся Виктор, выглядывая из-за полки со сладкими поки и шоколадными шариками в маленьких упаковках.
— Не первый, но я как-то особо не бродил по магазинам, — пожал плечами Юра, засовывая руки в карманы джинсов.
— О, кстати! Может, выпьем? – Виктор выплыл из-за полок с какой-то ярко-голубой бутылкой.
— Это еще что? – Юра попытался что-то разглядеть на этикетке, но там все было на японском.
— Персиковое вино. Очень недурное, мы его брали с Юри. Пьется, как компот, но очень расслабляет.
Юра перевел взгляд с бутылки на лицо Виктора, глядящего на бутылку с неприкрытой нежностью.
— Ладно. Раз персиковое.
— Знал, что ты не откажешься.
На кассе, пробивая вино и беспрестанно улыбаясь, менеджер-японец указал пальцем на монитор, повернутый экраном к Юре, и что-то сказал по-японски.
— Вить, чего он от меня хочет? – Юра скосил глаза на Виктора.
— А! Минуточку, — Виктор протянул руку и ткнул пальцем в зеленую кнопку на мониторе.
— Arigatou! – поклонился кассир, упаковывая каждую покупку в мешочек, а потом складывая все мешочки в мешочек побольше.
— Это еще что было? – спросил Юра.
— Подтверждение, что тебе есть двадцать, — Виктор поклонился юноше в ответ и забрал пакетики в большом пакетике. Юру убивало то, как в Японии упаковывали покупки.
— Мне девятнадцать.
— Как будто это что-то меняет, — пожал плечами Виктор, выходя на улицу.
До рёкана они молча шли по темным проулочкам между низкими домами. Молчание не казалось неловким и совершенно не давило – наоборот, было наполнено каким-то спокойствием и уютом. Юра бы не признался в этом вслух, но с Виктором порой приятно было просто помолчать. Юра время от времени поглядывал на него и замечал, что он иногда улыбался сам себе, будто вспоминая что-то или думая о чем-то приятном.
— Посидим на улице? – спросил Виктор, когда они дошли до гостиницы.
Юра только сейчас заметил, что сбоку от входа на крыльце стоял небольшой стеклянный столик с двумя плетеными креслами на металлических ножках. На столике стояла спираль он насекомых, от которой в воздух поднималась тонкая струйка дыма.
— А можно? – спросил Юра, отодвигая дверь, проходя внутрь и скидывая кеды.
— Простите! – громко сказал по-английски Виктор, обращаясь к администратору. Приветливый таец сидел за стойкой, и его почти не было видно – Юра даже не понял сразу, что там кто-то есть. – Можно воспользоваться вашим чудесным столиком на улице?
— О, конечно! – юноша подскочил с места и улыбнулся, кивая.
— Вот видишь. Тут всегда все можно, — Виктор кивнул в ответ и, наступая поочередно на задники, стащил обувь. – Держи, — он протянул Юре пакет из комбини, — я возьму бокалы и тарелку.
Юра вышел босиком на веранду, откровенно наслаждаясь ощущениями шероховатой поверхности бетонного крыльца под ступнями. Вечер был тихим, но не удушающим, дневная жара отступила, и теперь все вокруг казалось застывшим и умиротворенным. Несмотря на то, что прямо перед рёканом была проезжая часть, Юра так ни разу и не видел на ней машин, только редких велосипедистов. Он вытащил из пакета бутылку и поставил ее на столик. Рядом легла пачка сигарет, привезенная из Питера, и зажигалка кислотно-зеленого цвета.
— Ты что, куришь? – протянул Витя, протискиваясь наружу и закрывая за собой дверь.
— Иногда, — ответил Юра, усаживаясь в кресло и вытягивая вперед гудящие ноги.
Виктор переступил через них, пробираясь на свое место.
— Лилия Павловна тебя прирежет, если узнает.
— Лилия Павловна в любом случае это сделает. Найдет, за что. К тому же, это же не пончик, — Юра вытянул из пакета упаковку шоколадных шариков и раскрыл ее, сразу высыпая на ладонь и отправляя в рот штук пять.
— И все же, Юр, — нахмурился Виктор, открывая бутылку штопором, позаимствованным с общей кухни.
— Да ладно, — хмыкнул Юра, прикуривая сигарету. – Тебе напомнить, как на банкете в Барселоне ты на радостях скурил половину праздничной сигары Якова с ним вместе?
— Это было один раз! – возмутился Виктор. – И на радостях!
— Ну вот и у меня на радостях, — дернул плечом Юра и принял из рук Виктора наполненный вином фужер. – М, вкусно пахнет, — сказал он, втянув носом воздух.
— Персик вкусно пахнет всегда! Давай, за путешествие! – Витя протянул свой бокал в сторону Юры, и тот, поколебавшись, стукнул о него своим.
Вино и правда оказалось божественным – прохладное и ненавязчиво сладкое, оно удивительным образом остужало голову и стирало усталость, будто ее и не было.
— Юр, послушай, — когда молчание, обусловленное смакованием вина, затянулось, начал Виктор.
— Ну вот, понеслась, — поморщился Юра, предвкушая “серьезный” разговор.
— Нет, ты не подумай, я не лезу, просто… ты такой серьезный стал. Взрослый, — Витя вздохнул и покачал стакан в пальцах, наблюдая за светло-золотистой жидкостью. Юра подумал, что тот не мог так быстро опьянеть, чтобы так резко завести задушевные разговоры. Значит, он планировал это заранее? Или атмосфера летнего вечера в Киото так действует? – Я волнуюсь.
— Почему? – спросил Юра. – Разве быть взрослым – это плохо?
— Не в девятнадцать же лет, — покачал головой Витя.
— Ты мне так и пятнадцать говорил, — отмахнулся Юра, докуривая сигарету и туша окурок о найденную рядом с ножками стола пепельницу, похожую на банку из-под газировки с дырочками в крышке.
— И в тридцать скажу, — Витя посмотрел на него. В темноте, при рассеянном свете фонаря метрах в пяти от них его глаза были совсем синими. – Нельзя постоянно делать вид, что ты сильнее, чем есть на самом деле. Знаешь, почему мы с Юри решили организовать эту поездку?
— Чтобы показать нам Японию, отпраздновать свадьбу, — отставив бокал, стал загибать пальцы Юра.
— И это тоже, но в первую очередь для того, чтобы напомнить всем, что мы молоды. У нас не было детства. Подожди, дай договорить, — Витя выставил вперед раскрытую ладонь. – Не было у нас его. Мы спортсмены. Мы еще под стол пешком ходили, но неизменно держа спину прямо и руками так красиво-красиво, — он изогнул запястье, выпрямив тонкие пальцы. – Можем же мы хоть теперь просто отдохнуть и вспомнить, что такое просто есть то, что хочется, выпивать, да даже курить, черт с тобой?
Юра набрал было в легкие воздуха, но потом просто выдохнул, так и не найдя, чем ответить на это внезапное откровение. Вдруг стало сложно подбирать слова. Детство? В голову полезли воспоминания о лете, проведенном с Отабеком в Алматы два года назад. Тогда им казалось, что вся жизнь упала им в ноги, осыпалась мечтами, которые можно было загребать голыми руками. И что теперь?
— Я очень хочу, чтобы все просто на время забыли о том, что они спортсмены или соперники, — добавил Виктор, вновь наполняя бокалы вином.
В отдалении послышались голоса, среди которых Юра тут же узнал один – голос Отабека. Что именно он говорил, слышно не было.