— Юр? Пойдем? — Отабек отпустил его, перед этим мягко погладив большим пальцем по плечу, будто успокаивая.
— Спасибо всем! Пойдем дальше осматривать ваши чудесные достопримечательности! — сияя, как начищенный таз, оповестил всех Виктор, вежливо раскланиваясь, из-за чего его забранные в хвост волосы красиво свешивались через плечо, вызывая вздохи девушек — их даже Юра со своего места слышал.
Кивнув довольной японке, прижимавшей к груди телефон с фотографиями, Юра пошел вместе со всеми дальше, чтобы, наконец, войти в храм. Часть толпы отправилась вниз — похоже, уже успели осмотреть все внутри, а часть двинулась следом.
— Что ж, это было неизбежно, — сказал по-русски Витя, и Мила с Гошей согласно закивали.
— А мне понравилось, — сказал Попович. — Я люблю общаться с фанатами.
— Да все любят, не в этом дело, — махнула рукой Мила, доставая из широкого бокового кармана свободного сарафана сложенный веер. — Так, снова настраиваемся на самураев.
— Или Тома Круза, — съязвил Юра.
— Самураев! — отрезала Мила, раскрывая веер одним движением, словно стряхивала градусник.
— Храм, между прочим, аж XIV века, — сказал Виктор, заходя внутрь вместе со всеми.
В нос ударил приятный запах дерева. Примерно так же пахло на даче в старой деревянной беседке, где Юра любил прятаться, играя с дедушкой. И где они потом пили чай, если была дождливая погода. По крыше мягко и глухо барабанили капли, а Юра взахлеб делился с дедом новостями и мечтами. Давно они вот так не разговаривали. Юра подумал, что нужно будет ближе к вечеру ему позвонить.
Внутри было совершенно пусто: только деревянные полы с выступающими рейками кое-где, через которые легко было споткнуться, если не смотреть под ноги, тусклый свет, проникавший через узкие и длинные, как росчерки кистью, окна, и почти вертикальные лестницы, уводившие на следующий ярус.
Вот так, снова кругами, поднимаясь выше и выше, они оказались почти на самом последнем этаже Храма. Народу было достаточно много, так что перед последним подъемом их остановил приятного вида пожилой японец в форме и попросил подождать, пока спустится предыдущая группа.
— Перекрытия могут не выдержать, поэтому пускают строго определенное число посетителей, — объяснил Юри, тыкая пальцем вверх.
Юра огляделся. В Храме было так приятно и как-то… гулко? Несмотря на наводнивших его людей, вполне современно одетых и говоривших на разных языках, он будто укрывал от внешнего мира своим густым пряным запахом дерева, тусклым полумраком и пустотой, которая не казалась лишней или неуместной.
Их, наконец, пустили на последний ярус.
— Берегите голову, низко! — по-английски сказал заботливый сотрудник, остановивший их до этого.
Лестница ныряла под небольшое отверстие в потолке, об края которого можно было реально снести голову.
Юре показалось, что он достаточно согнулся, поднимаясь вверх, но на макушку легла ладонь.
— Осторожно, — сказал голос Отабека. Юра его не видел, так как развернуться на узкой лестнице не было никакой возможности.
Рука скользнула по волосам и исчезла.
Юра подумал, что, если перекрытия и провалятся, то по его вине и прямо сразу в ад. И он станет причиной, по которой один из пунктов наследия ЮНЕСКО сложится в белую деревянную гармошку.
Почему так?
Почему?
Почему?..
*
— Так вы, ребята, все фигуристы? Все-все? Вот это да! Надо было мне больше смотреть спортивные каналы! — усмехнулся их тайский администратор, потягивая пиво.
Они вернулись в рёкан под вечер, когда в Киото снова будто бы выключили свет — вот только было светло, и вдруг все вокруг будто накрыло темным куполом. Вечера как такового не было — сразу наступала темная, синяя-синяя, как иолит, ночь.
Они успели обойти территорию Замка Химэдзи, погулять по прилегавшему к нему парку Коко-ен, где Юра чуть не упал в пруд, пытаясь потыкать пальцем в разноцветного японского карпа, и попасть по дороге домой под настоящий тропический ливень. Вода заливалась в глаза и рот, даже если они были закрыты, зонты не спасали совершенно — лило, казалось, даже снизу, если такое вообще возможно.
День выдался насыщенным, и Юра, сходив в душ, хотел было вытянуться на кровати в комнате и не вставать как минимум до утра, как внутрь ворвался Пхичит, в котором в принципе не иссякал запас энергии.
— Пойдем скорее! Там внизу американцы собирают всех на бесплатное сакэ! Давай, ноги в руки и спускайся!
— Кто? Что? Американцы? — Юра оторвал лицо от подушки, но Пхичита уже и след простыл.
Юра, когда проходил через общий зал к лестнице, видел какую-то веселую компанию за столом, на котором стояла гигантских размеров бутылка литра на три, но как-то не придал этому значения — отдыхают люди и ладно. Так это были американцы?
Он сел на кровати и потер лицо ладонями. Волосы были мокрые даже после фена — от влажности не спасало ничего, все будто пропиталось ливнем насквозь. В комнате никого не было — похоже, все и правда остались внизу.
Несколькими минутами позднее они уже все сидели, плотно притиснувшись друг к другу, чтобы всем хватило места, на диванах на первом этаже. Возмутителями спокойствия и правда оказались двое американцев: Джеймс и Дэнни. У Джеймса было очень румяное лицо, блестящие, близко посаженные темные глаза и скрупулезно уложенные волосы. Когда он что-то говорил, он очень активно размахивал руками, то и дело задевая сидевшего рядом друга. Дэнни же был поспокойнее и все время пытался разговаривать о политике. Он весь был какой-то светлый от волос на голове до ресниц и кожи.
Удалось даже уговорить присоединиться к ним администратора, которого, как оказалось, звали Опп. Юра долго прокручивал в голове это имя — зачем тайские люди так называли своих детей? Опп долго косился на камеры видеонаблюдения в двух углах, потом махнул рукой, достал из холодильника пиво и, выкатив откуда-то квадратный кожаный пуфик, плюхнулся на него рядом с Юрой, который сидел ближе всех к краю дивана.
— Да, мы все фигуристы, — закивал Виктор, опрокинув в себя сакэ из чайной чашки — ему не хватило ни бокала, ни рюмки. Его волосы тоже были слегка мокрыми у корней и при этом подсыхали и пушились на концах, делая его очень забавным и каким-то домашним. На нем была его любимая темно-зеленая юката, которую он таскал в обычные дни в Хасецу. — Решили немного отдохнуть и покататься по Японии.
— Круто! Я в детстве любил смотреть фигурное катание! — сказал Джеймс, разговаривая, кажется, исключительно с Крисом. — Жаль, очень жаль, что я этого не делал все время, тогда знал бы вас, ребята! Очень интересно увидеть, как вы катаетесь.
— А мы тоже путешествуем! Мы только сегодня приехали из Хиросимы, там просто волшебно! — добавил Дэнни, открывая банку пива.
— А я вообще уволилась с работы! Так что я даже не знаю, когда вернусь и вернусь ли вообще! — сказала Канти — девушка из Индии, которая также остановилась в рёкане на пару ночей. Юра был в шоке, узнав, что ей уже сорок — она выглядела, как ровесница Милы.
— А вы все пятеро из России, да? — Джеймс, оторвав взгляд от Криса, указал сначала на Витю, который сидел с ним на одном диване, потом на Юру, Милу, Гошу и Отабека.
— Почти. Я из Казахстана, — сказал Отабек.
— Ого! У нас тут и Таиланд, и Америка, и Индия, и Казахстан даже! Россия, Япония! И даже Швейцария, — Джеймс похлопал в ладоши и подмигнул Крису.
В голову Юры стали закрадываться сомнения. Крис при этом вел себя, как ни в чем не бывало, будто не замечал, какие на него ложились взгляды — любой бы почувствовал.
— Обязательно съездите в Хиросиму, там обалденно! И эти врата в воде, потрясающее зрелище! — сказал Дэнни.
— У нас ее пока нет в маршруте, но, если все захотят, можно будет доехать, — сказал Юри, бросая многозначительные взгляды на Виктора, который пытался забросить ему руку на плечо.