— Ну а потом что было?
— Да что же! Прошло лето, из этих синеньких цветочков повыросли кругленькие головки. Идет король в поле, берет одну головку в руки, смотрит и думает:
«Уж в этих головках, наверное, золото; того и гляди, само посыплется».
Раздавил он головку, смотрит, а тут такие же зерна, как те, что он сеял. Рассердился король, созвал весь свой двор, велел он со злости по всему полю рвать это зелье, исколотить палками за то, что оно принесло ему столько стыда и огорчений, и бросить в воду. Слуги исполнили королевский приказ, вырвали стебельки все до одного, исколотили палками, так что бедные зерна так и посыпались, связали в пучки и бросили в воду. А так как и самих их разозлило это зелье, так они еще стали камни в воду швырять и набросали их столько, что стебли в пучках не поплыли с водой, а остались у берега, придавленные камнями.
— Петровна! Петровна! — позвала из другой комнаты мама. — Что же вы там так копаетесь?
— Сейчас, сейчас, барыня! — ответила Петровна и уже собралась уходить, как вдруг Юлечка бросилась к двери.
— Мамочка! Родная! Дай только Петровне кончить сказочку о льне…
— Ну вот… — ответила мама, — мало ли ты ее слышала?..
— Мамочка, — просила девочка, — ведь она такая красивая!
— Ну так кончайте скорей сказку, мне Петровна нужна.
— Мигом, мигом кончу, барыня! — ответила Петровна, которую Юлечка от радости обхватила за шею, и продолжала:
— Король послал гонцов во все концы света искать купца. Он хотел казнить его за обман.
Ищут, ищут всюду купца — нигде его нет!
Король опять стал печален, как и прежде. Часто ходил он один без свиты и думал тяжкую думу, как бы облегчить свой народ. Идет он раз по берегу реки, смотрит — камни навалены, а под ними что-то торчит!
Позвал он слугу, велел ему лезть в воду и ждет.
Вышел слуга из воды и говорит:
«Царь-государь! Да это то зелье, которое должно было золото родить и которое вырвали в поле».
А король закричал:
«Как? Это подлое зелье до сих пор торчит у меня перед глазами? И напоминает мне о моем позоре? Возьми его сейчас и неси прочь, чтоб я его больше не встречал».
Пошел слуга за другим слугой, отвалили они камни, достали из воды пучки перегнивших стеблей, унесли далеко в лес, бросили и ушли.
— Ну, а что же с купцом случилось?
— Да что же… Искали купца по всему царству, как король велел…
— А король?
— Король все печалился, ездил по своему королевству, то сюда, то туда, а чуть взглянет на свой бедный народ, у которого даже рубашки на плечах не было, так чуть не зальется слезами. Такое у него доброе сердце было.
Видят вельможи, что король все грустит да грустит, и порешили они на совете устроить большую охоту.
Съехались разные князья, вельможи, сановные гости, привезли с собой псов, коней, егерей, псарей, привезли луки, всякие оружия; охота такая, что по всему королевству молва идет!
Обрадовался король этому зрелищу, повеселел, забыл немного о своих печалях, приказал чистить разное оружие, привести своры псов, седлать коней, запрягать возы под убитого зверя. Трубачи грянули в лосиные рога, залаяли псы, бичи то и дело хлопали в воздухе… Тут соколы кричат во все горло, там писк, крик, суматоха, как на ярмарке. Наконец сам король сел на коня, по обеим сторонам его князья и вельможи. Поехали.
Идут, едут, приехали в лес. Диву гости даются: чаща перед ними густая-густая, зверей в ней, верно, полным-полно, псы так и рвутся, кони так и храпят!
Взглянул король невзначай в сторону, а там на поляне лежат пучки стеблей, которые слуги из воды вытащили, — сухие, почерневшие.
Король вспыхнул от гнева, вся веселость его мигом пропала, повернул он коня, просит прощенья у гостей и едет назад в замок.
— Как? Разве они не поехали на охоту?
— Нет! Король так рассердился, что едва дух переводил, велел ловчему возвращаться с конями, возами и псарней, а слугам своим крикнул:
«Гей, вы! заберите это проклятое зелье и колотите палками до тех пор, пока в труху его не исколотите!»
И злой-презлой вернулся король домой, а с ним и гости.
А слуги схватили пучки этих стеблей, стали палками колотить до тех пор, пока в труху не исколотили.
Наколотили они трухи видимо-невидимо, а стебли только побелели, когда с них шелуха спала.
— А куда же слуги бросили их?
— На распутье, барышня золотая, на распутье, чтобы солнце их жгло и ветер бы их по миру разнес.
Лежали, лежали стебли, жгло их солнце, ветер спутал их, но не мог разнести: слишком их много было.