— Она тебе не нравится, — подметила я, когда мы сели в машину Джоша, и он завёл двигатель. Джошуа не сразу понял, про кого я говорила, а потом натянуто усмехнулся, словно так он мог спрятать от меня свою ложь. Но я не наивная Синтия, которая позволяла обвести себя вокруг пальца. Я не верю людям.
— Я привык работать в одиночку и не люблю, когда кто-то вмешивается в мою работу. Мне не не нравится Синтия.
Я пожала плечами, делая вид, что поверила и замолкла на некоторое время, но только лишь для того, чтобы настроиться для более серьёзного разговора. Момент наступает, когда после долгого молчания, Джош посмотрел на меня и заметил, что я, не мигая, таращилась на него.
— Я слышала, что сегодня нашли тело ещё одного ребёнка. Это так? — тихо изрекла я. Джош кивнул, вернув взгляд дороге и перехватив руль уже обеими руками, напряжённо кашлянул. Цвет его глаз потускнел и стал напоминать мокрый асфальт, в них можно было бы рассмотреть дольку нервозности, если хорошенько постараться. Стоило только догадываться, как глубоко были сокрыты его истинные чувства, по каким поводам он их показывал, и смогу ли я когда-нибудь стать одним из них. — Некоторые думают, что здесь замешано дикое животное. Что скажешь? — добавила, когда стало понятно, что Джош ничего по этому поводу мне говорить не собирался.
Он ответил, когда мы выехали на улицу, где располагался его дом. Тянул время.
— У меня нет точной информации, чтобы опровергнуть или подтвердить твои слова. Если тебе всё ещё будет интересно, а у меня появятся новые сведения, — я обязательно расскажу тебе всё, что ты захочешь, — его голос стал мягче, и я бы точно улыбнулась от этих слов, если бы они не были произнесены в точности с такой же интонацией, как когда-то для наивной Синтии. Я машинально кивнула, соглашаясь, а сама тем временем думала над следующим вопросом, пока, как мне казалось, Джошуа пребывал в хорошем расположении духа.
— А что насчёт тебя? — неуверенно скосила глаза на него. Ты раньше жил в Джексоне?
— Жил.
— Тогда почему не поддерживал связь с братом?
Он резко крутанул руль вправо, так что меня припечатало к дверце машины и на некоторое время я даже растерялась, удивлённо хлопая ресницами. Джош не стал глушить двигатель и повернул ко мне голову.
— Мы приехали, Мэри.
Разговор был закончен, и я ругала себя за то, что всё-таки решилась задать этот глупый вопрос. Было слишком рано. И все мои маленькие шажки к нему навстречу он так просто перечеркнул огромным шагом назад.
Это напоминало танец, которому, как казалось, не было конца.
Глава 4. Причина для ненависти
15 сентября 1996 года. Пятница.
Утро пятницы — последнего дня перед долгожданными выходными — выдалось туманным. Но если судить по последним двум дням моего пребывания в Ластвуде — такая погода здесь не редкость. Куда реже можно увидеть пробивающиеся сквозь стекло окон лучи солнца и почувствовать кожей их тепло. Но это несильно меня пугало, ведь жару я плохо переносила, растекаясь потной лужицей, если температура немного превышала 79°¹. Ластвуд радовал своей прохладой и вечно тёмным небом, создающим ощущение постоянного вечера.
Когда я спустилась по лестнице и проходила мимо обеденного стола, моё внимание привлекла раскрытая папка с разложенными вокруг неё фотографиями и несколько пустых кружек. Джоша нигде поблизости не было, и я, воспользовавшись его отсутствием, осмотрела оставленные фотографии и едва не выронила одну из них, когда рассмотрела изображение поближе. Там были запечатлены останки, по-видимому, вчера найденного тела ребёнка.
На одних показаны кости с частями изуродованной плоти и спекшейся кровью. Рядом валялась разорванная кепка, испачканая в грязи и той же крови. Были и другие фотографии, где на железном столе располагались точно такие же останки, но уже чистые, разложенные в форме скелета, и у каждой был свой номер. Некоторые имели отметены от зубов, вероятно, до того, как их нашли, ими успели полакомиться дикие звери. Маленький, детский череп с пустыми глазницами заставлял сердце бешено биться о рёбра.
Кто-то выдернул у меня из рук фотографии, и я инстинктивно отошла, опуская голову. Глазам была доступна только мужская обувь Джоша, испачканая в грязи. Он топтался около стола, по звукам, вероятно, складывал фотографии в папку и кидал на меня осуждающие взгляды. Вполне справедливо, ведь я ещё вчера, давшая себе обещание, — не лезть в его работу — так быстро его нарушила.