— И всё-таки точных сведений о причине недовольства города Блэками найти не удалось, — продолжала Хармон, прожигая лицо герцога взглядом. — Многие документы ссылаются на пристрастие к деньгам, хотя в тот же момент в них можно найти информацию, как семья из своих сбережений делала значительные вклады в образование и медицину. Как бы то не было, не бедность горожан стала толчком к ненависти — повод не настолько велик, чтобы убивать женщину и ребёнка. Всё отнюдь не так, как нам говорят книги и историки.
Вивиан пожала плечами, задумавшись над этим вопросом, а я не смела перебивать её мысли. Обхватила себя руками, ощущая, как в поместье заметно похолодало. Невольно вздрогнула, когда через некоторое время входная дверь за кем-то закрылась с оглушительным хлопком. Мы с Хармон синхронно посмотрели в ту сторону, откуда к нам приближалась улыбающаяся Синтия, сжимающая в руках три хот-дога. Но аппетита уже не было.
______________
79°¹ – градусы указаны по шкале Фаренгейта.
Глава 5. Сердце города
17 сентября 1996 года. Воскресенье.
Похоронная процессия близилась к концу. Конец августа выдался холодным, и я, стоя в одной чёрной блузке и брюках, продрогла до нитки, но решительно настроилась продержаться до конца похорон. Друзья и коллеги родителей постоянно что-то говорили, плакали и жалели меня. Эти утешительные взгляды, что они нет-нет да дарили моей персоне. Или же касались плеч и запястий, как будто благодаря этим действиям становилось легче. Мне же только хотелось, чтобы они все оставили меня в покое и дали спокойно попрощаться с мамой и папой. Позволили лечь на сырую землю рядом со свежей могилой, пропустить между несжимающимися от холода пальцами мокрый песок и вдыхать аромат кладбищенских цветов, пока те не завянут.
Но они не уходили. Продолжали капать на нервы своими бесконечными разговорами о моей дальнейшей жизни и несправедливой судьбе покойных. Словно их причитания могли вернуть мне семью. Могли вернуть мне сломанное сердце. Единственный, кто молча стоял и не выказывал никаких эмоций, был незнакомый мне мужчина. Собралось не так много людей, но все они так или иначе приходили к нам в гости или же встречались на работе родителей. Лицо же именно этого мужчины я не могла вспомнить ещё с самого начала похорон. Руками он вцепился в белые нарциссы с красной сердцевиной — любимые мамины цветы. Эта, казалось бы, ненужная информация была известна только самым близким. Откуда же об этом знал он?
— Бедная девочка, как же тяжело ей сейчас придётся, — сзади послышалось тихое хныканье, будто именно женщине, держащей венок с надписью "От коллег" выпала эта участь.
Я обхватила себя руками, пытаясь удержать последние капли тепла, и не сводила внимательного взгляда с незнакомца с нарциссами. Он почему-то стоял дальше всех и не выступил вперёд, когда многие говорили последние слова. Его глаза по-прежнему были прикованы к свежей могиле, но оставались бесстрастными. Будто из него выкачали все возможные эмоции, оставив место лишь безразличию.
— Ей потребуется опекун до совершеннолетия, — заявил мужской голос. — Не слышала ничего насчёт родственников?
Взгляд приковался к фотографии, на которой изображались мужчина и женщина с широкими улыбками и сияющими от счастья лицами. В моих глазах застыли слёзы, превращая людей на фото в размытые силуэты точно так же, как размыла смерть их в моей жизни.
— Да говорят, что дядя есть. Он единственный, кто согласился взять девочку. Он, кстати, сейчас здесь — вон, с белыми цветами в самом конце.
Сердце ёкнуло, и я на секунду опешила. Мужчина с нарциссами целиком и полностью завладел моим вниманием, но на меня смотреть не спешил. То ли не замечал, то ли намеренно игнорировал.
— Джошуа Сандерс, брат Фреда. Они толком и не общались, странно, что именно он вызвался стать опекуном.
Остальной разговор прошёл мимо ушей. Всё подходило к завершению, присутствующие принялись расходиться и класть цветы. Многие уже ушли, некоторые только уходили, когда мужчина с нарциссами подошёл к могиле и положил цветы рядом с другими. Его лицо не выражало ничего того, что обильно сыпалось с людей, погружённых в траур. Он поднял голову, и наши взгляды наконец-то пересеклись.
Я знала его хуже, чем любого другого из присутствующих, но он был ближе всех.
***
Проснулась я от чужих прикосновений. Через силу разлепила веки, прилепленные к нижним ресницам усталостью, как перед моим лицом возникли беспокойные серые глаза Джоша. Его вид сменился отстранённым, и он выпрямился, стоило шерифу увидеть, что я пробудилась.