Почти окончательно уверив себя в абсурдности происшедших с ним вещей, Иннокентий Петрович обнаружил, что все еще стоит на пустой дороге, окруженной черным лесом. Где-то там, вдалеке, за холмами сиял ночной иллюминацией город, где тысячи людей мирно спали, видели обычные сны и совершенно справедливо не верили ни в экстрасенсов, ни в говорящих собак, ни в прилет инопланетян на центральный проспект города Воронежа. Ну почему такое произошло именно с ним?
Что творилось сейчас в сознании Руслана, не знал никто. Никому не было дела до него, даже Иннокентию Петровичу. А Костя еще жил. Невнятные стоны срывались с его губ. Но жизнь потихоньку оставляла того, кто в эту ночь мог бы повелевать демоном. Поверженный запредельными силами, лежал Костя на дороге и не чувствовал уже ничего, кроме боли.
И тут появился ОН. Черный сгусток с горящими глазами вырвался из леса и замер перед лицом Иннокентия Петровича. Но того напугать уже было невозможно. Вся жизнь летела под откос, что по сравнению с этим стоил какой-то призрак.
- Слышшишшь? - прошипел темный пришелец. - У тебя ещще ессть шшансс.
- А, - отмахнулся Иннокентий Петрович, - теперь уже ничего не поправишь.
- Поправишшь, - продолжил его собеседник. - Ещще как поправишшь. Но ты поможжешшь нам, поможжешшь.
Он щелкнул чем-то у себя внутри, и оторванные ноги самостоятельно подползли к Косте и вросли в положенные места. Стоны сменились прерывистым дыханием.
"Можно! - что-то ухнуло в груди Иннокентия Петровича. - Все можно повернуть вспять!" И карьера, и квартира будут еще в его жизни. Будут! Вот только выпутаться отсюда и тогда к черту магию...
- Он будет жжить, ессли ты ссделаешшь кое-что для насс.
- О чем разговор! - воскликнул Иннокентий Петрович. Жизнь-то, оказывается, еще никуда и не катилась...
... Черный призрак презрительно смотрел на иномирян. Мелковаты, но для простых исполнителей сгодятся. Пришел его час. Сейчас он - главный здесь, в этом мире.
Не зря он тысячу лет учил этот сложный, быстро меняющийся язык. Только он, и никто другой, мог общаться с найденными недоразвитыми иномирянами, а значит, только ему доступна возможность претворить в жизнь грандиозные планы, задуманные тысячи лет назад. Три мира - его, людей и белых призраков с ослабевшими границами - будут замкнуты в черный треугольник. Он сам отныне - вершина его, главная вершина, которой принадлежит энергия всего треугольника.
КХ - величественное имя - будет реять теперь в истории навсегда. Он вырвался из общей массы. Он нашел контакт, ему будут подчиняться все на многие тысячелетия вперед. Теперь необходимо время. Требовалось дождаться знака, символа, предзнаменования. Но что значили недели и месяцы по сравнению с триумфальной вечностью.
Белая Королева. Если бы только удалось ее обезвредить. Лучшего сигнала к решающему сражению и не требовалось...
... Костя с трудом поднялся на ноги и, шатаясь, сделал несколько шагов к обочине. Руслан продолжал отрешенно смотреть на окончательно опустевшее теперь шоссе.
Призрак окутал голову Иннокентия Петровича, вник в его мысли и передал свои планы. Затем он щелкнул снова, и в руках его будущего помощника очутились забытые в церкви шпаги.
- Значит, так, - четко и ясно обратился новоявленный властелин мира к ошалевшему от радости Иннокентию Петровичу. - Я уверен, что у тебя дома найдется все необходимое. А я найду ВРЕМЯ!
И тут он исчез. А на горизонте загорелся яркий огонек. Это ехал первый утренний междугородный автобус. Жизнь все еще продолжалась.
Глава восьмая
А жизнь, она такая...
Я кручусь как белка. Я еще не стар. А тебе спасибо, Егор Гайдар. (Песня нашего времени).
"За окном шел снег и рота красногвардейцев", - вспомнились мне первые строчки похождений фон Штирлица. Сейчас же все обстояло наоборот. Шел пятый день августа. Красноармейцев было не видать, и я шел в одиночку за всех их, вместе взятых. Путь мой лежал из гастронома в булочную. В гастрономе я не обнаружил ничего полезного для своего желудка по причине великого неурожая в своем кошельке и теперь хотел купить хотя бы хлеба. Колбаса, сыр и масло в холодильнике имелись. Так что при удачном завершении моего маленького путешествия перспектива голодной смерти значительно отодвигалась.
Выйдя из магазина, я свернул со своей улицы направо и теперь пробирался сквозь комья глины в промежутке между пустой цистерной из-под кваса и железной решеткой, за которой хранились поломанные деревянные ящики. Преодолев грязь, я оказался на улице Студенческой. Трудно объяснить, почему ее назвали именно так. Ведь корпуса двух институтов располагались хотя и рядом, но не на ней. Да и общаги стояли на бульваре Гагарина. Вообще-то, имелся там один институт повышения квалификации научных работников, но взрослым дядям и тетям несолидно называть себя студентами. Впрочем, закончим о студентах. Мне хватало проблем и без них.
А сама улица, хоть и включала в себя лишь два квартала, была удивительно красивой. Если идти по проезжей части, то прямо перед Вами вырисовывается громадный и величественный силуэт телевизионной башни. Будучи маленьким, я очень любил ее рисовать. Как правило, мне не хватало одного листа. И я слезно выпрашивал пять-шесть дополнительных. Зато, когда рисунок занимал полкомнаты, я гордо рассматривал получившуюся телевышку. На первых листах, вблизи от земли, я украшал ее разноцветными фонариками и недоумевал, почему до этого не додумались сами строители, ограничившиеся темно-красными прожекторами. Дальше к верху исчезали яркие цвета, но еще проглядывали кое-где то желтые, то зеленые огоньки. На долю верхних ярусов доставались лишь черные или серые, нарисованные простым чертежным карандашом. Это символизировало переход к черному небу, которое я ленился закрашивать. И только на последнем листе меня охватывали раздумья. Я никак не мог решить: какой же звездой увенчать свое сооружение. Черной? Но ведь звезды бывают только красные! Сложный вопрос.