У хозяина оказалась какая-то коробка с, по-моему, японской едой, которую Алексей с явным удовольствием потреблял, лихо орудуя палочками. Наш хозяин оказался чрезвычайно интересным собеседником, в нем чувствовался стиль. Пока мы жевали фисташки, запивая их превосходным чешским пивом, Алексей поедал свой обед из одноразовой посуды и, параллельно, развлекал нас всякими разными байками.
— …да, это действительно Амико Накамура, вы не ошиблись. Я как-то консультировал её и попросил вместо оплаты подарить несколько работ. Амико — удивительная художница, просто замечательная. Немного готичные, эротично-инфантильного вида её персонажи, смысл которых, наверное, понятен ей одной. Ну, или её ближайшему окружению. Несмотря на то, что в некоторых сюжетах у неё присутствуют как бы неподходящие друг другу вещи — её искусство каким-то образом завораживает. И даже скелетик ящерицы в волосах девушки выглядит красивым. Уж не знаю, почему. Может, дело в технике? Помимо рисовой бумаги она любит использовать древесный шпон, и возникают интересные сочетания природной текстуры с удивительным изяществом образов. Часто работает темперой на деревянных дощечках, что создает неповторимый стиль. Она очень известна, несмотря на молодость. Её картины временами содержат шокирующие элементы: внутренние органы, скелеты, кровь, причем мистические сцены вполне сочетаются с невинностью трогательных персонажей…
Слушая хозяина, я всё пытался понять, чего ради меня сюда притащили? Зачем? Не для лекции же по современному арту? Тем временем Алексей уже закончил с обедом.
— А это картина Сида Майлза, — продолжал консультант, массируя ладонью свою гладкую, как бильярдный шар, голову. — Те, что следом, тоже его. Довелось помогать ему с одной хитрой проблемой, и вот попросил в качестве гонорара несколько работ, что художника вполне устроило. Вам нравится? Очень экспрессивно. Можно сказать, что его картины собраны как бы по частям. По элементам мыслей, желаний, взглядов, терзаний, идей. По кусочкам человеческих жизней, что он изображает в своем видении. На первый взгляд его искусство такое колючее, текучее, размашистое, но в то же время ярко-эмоционально в своей естественности. А там дальше, — пояснял Алексей, показав на японскую гравюру, — изображен Акэти Мицухидэ. Но не «тот самый, что отравился недавно рыбой фугу», а известный самурай, видный исторический деятель Японии. Мицухидэ был одним из ближайших сподвижников даймё Оды Нобунаги, но позже предал его и вынудил совершить харакири. Сэппуку, как правильнее говорить. Существует несколько предположений о причине побудившей Акэти восстать против своего сюзерена… Но я наверно вас утомил? Меня всегда заносит, если начинаю о таких темах… извините уж.
«Он что, правда консультирует известных зарубежных художников? В каком плане, интересно? Или гонит пургу? Интересно, а кто такой даймё Ода Нобунага? Спросить что ли?» — думал я, а вслух активно запротестовал:
— Нет, что вы, очень даже интересно!
— Да бросьте вы, — махнул рукой Алексей, — я же вижу, вам скучно. Ладно, давайте серьёзно. Я пригласил вас, господа… и дамы… по одному важному делу. Хочу предложить работу.
— Работу? — для чего-то переспросил я.
— Да, — кивнул инвалид. — Небольшое частное расследование. Вы ведь занимались подобными вещами?
Я пытался что-то возразить, но Алексей остановил меня поднятой ладонью.
— Внесу ясность. Помните, некоторое время назад по российскому каналу шло такое многосерийное кино про инвалида-колясочника, который, не выходя из квартиры, расследовал преступления? По выходным показывали? Вспомнили? Нет? Но прошу зафиксировать в памяти: я — это не он! Преступления расследовать не способен, соответствующего опыта не имею, да и криминалом не очень интересуюсь. У меня иное ремесло. А вас я хотел нанять на временную, но хорошо оплачиваемую работу.
Стоит отметить, что с самого начала рассказа, моя «посредница» сидела тихо, как мышка, всё время молчала и будто выпала из беседы. Похоже, она уже всё это слышала и прекрасно знала, а вмешиваться почему-то не хотела.
— Для начала кое-что о себе. Обычно свою историю я не рассказываю, но тут уж никак — прямое отношение к делу. В таком положении, — Алексей шлепнул ладонью по своему неподвижному острому колену, — я пребываю со времен учебы. С шестого курса медицинского, если уж совсем точно. Но сама история началась немного раньше. Учился я тогда уже на четвертом курсе Пироговки, угроза отчисления, постоянно витавшая первые три года, немного ослабла, и стало возможным вздохнуть, почувствовав все радости студенческой жизни и вкусить прелести бытия. Денег не хватало хронически, тянуть из родителей надоело, приходилось подрабатывать. А где? Возможность трудиться на должностях среднего медперсонала была только у однокашников, что ранее получили среднее медицинское и уже имели сертификаты специалистов. Кроме того, нагрузка в медвузах несколько иная, чем в вузах других профилей. Пребывание на парах особенно важно, не пропустишь.