Стиль рекламных текстов тех времен сильно отличался от нынешнего, особенно когда речь заходила о товарах, которые приходилось описывать Лавкрафту, так что к его текстам вполне ожидаемо отнеслись с презрением, как и к его письму 1924 года с просьбой о приеме на работу. Впрочем, многие из этих фирм явно взывали к псевдоаристократическим вкусам среднего класса, и возвышенный стиль Лавкрафта им как раз бы подошел.
К сожалению, дело не выгорело, и вины Лавкрафта в том не было. К концу июля он уже сообщал о трудностях с проектом, который, судя по всему, вскоре окончательно провалился, потому что Говард больше о нем не упоминал. По словам Лавкрафта, и ему, и Лонгу (который вместе с Лавмэном тоже попытался работать внештатно на комиссионной основе) обещали заплатить за статьи, но денег они, скорее всего, не получили.
В феврале Мортон устроился в Музей Патерсона, где и проработал до конца жизни. В середине июля Лавкрафт упоминал о том, что Мортон может взять его к себе ассистентом, однако вплоть до отъезда Говарда из Нью-Йорка в апреле 1926 года эта призрачная возможность так и не реализовалась. И дело было вовсе не в том, что Лавкрафту не хватало знаний в области естествознания – Мортону и самому пришлось многое освежить в памяти, чтобы сдать экзамен на эту должность, – просто на тот момент члены правления были не в состоянии расширять штат служащих. Музей тогда располагался в конюшне неподалеку от библиотеки, и члены правления с нетерпением ждали, когда же скончается престарелый обитатель соседнего с конюшней дома, чтобы снести оба здания и построить на их месте новый музей. До разрешения вопроса они даже не думали о найме новых сотрудников, а до отъезда Лавкрафта его так и не решили. Впрочем, посетив музей в конце августа, он уже не так сильно жалел о промедлении.
Кое-какие деньги Лавкрафт, конечно, получал от журнала Weird Tales, где в 1925 году опубликовали пять его рассказов, а также вычитанный им рассказ К. М. Эдди «Глухой, немой и слепой» (апрель), за который ему, вероятно, ничего не заплатили. Нам известно, какие суммы ему выплатили за три из этих пяти рассказов: тридцать пять долларов за «Праздник» (январь), двадцать пять долларов за «Неименуемое» (июль) и пятьдесят долларов за «Храм» (сентябрь). Сколько он получил за другие две истории – «Показания Рэндольфа Картера» (февраль) и «Музыка Эриха Занна» (май), точно сказать нельзя, но, вероятно, тридцать долларов за каждый. Естественно, все эти рассказы он написал несколькими годами раньше, а в журнал отправил в конце 1924 или начале 1925 года. Гонорар за пять историй составил примерно сто семьдесят долларов – этой суммы едва хватило бы на четыре месяца аренды квартиры.
Где же Лавкрафт брал средства на все остальное – еду, прачечную, скромные разъезды, одежду, бытовые товары и еще восемь месяцев платы за квартиру? Очевидно, ему помогала Соня, да и тетушки поддерживали по мере возможности. Правда, в письме к Сэмюэлу Лавмэну Соня с горечью поднимает эту тему:
«Когда мы жили на Парксайд-авеню, 259, тетушки присылали ему по пять долларов в неделю. Они думали, что я буду его содержать. После переезда на Клинтон-стрит они стали слать по пятнадцать долларов в неделю. Аренда обходилась в сорок долларов в месяц. На еду, проезд, стирку и письменные принадлежности уходило более пяти долларов в неделю. Все, что было «сверх того», давала ему я. А когда раз в две недели я приезжала в город делать закупки для фирмы, я оплачивала все его повседневные расходы и развлечения. Уезжая, всегда оставляла ему щедрую сумму…»16
Похожий отрывок можно встретить и в ее мемуарах. Написан он был не только для того (как в открытую заявляет Соня), чтобы поправить слова У. Пола Кука («Не имея практически никакого дохода, он выделял не более двадцати центов в день на еду – да и те обычно тратил на марки»17), но и чтобы посмертно упрекнуть тетушек Лавкрафта за то, что мало помогали ему в финансовом плане. И все же сама Соня тоже немного преувеличивает. В декабре 1924 года Лавкрафт просил у Энни Гэмвелл (и получил) семьдесят пять долларов на текущие расходы, в том числе на переезд18, и, судя по его письму, с такой просьбой он обращался к тетушкам не в первый раз. В письме к Энни (конец февраля) упоминаются «как всегда полученные вовремя чеки»19, значит, если она и не сама зарабатывала эти деньги, то, возможно, выделяла их и Лавкрафту, и Лиллиан с их семейного счета. Пока весной Соня жила в Саратога-Спрингс, Лавкрафт сообщил Лиллиан, что «она, естественно, не может сейчас вносить свою изначально оговоренную долю аренды», хотя супруга все равно по возможности присылала ему немного денег, от двух до пяти долларов20. Лавкрафт часто подтверждал получение денег от Лиллиан (без указания суммы), а Энни оплачивала его ежедневную подписку на Providence Evening Bulletin. Другими словами, тетушки вносили свой вклад в его содержание, однако львиную долю трат Лавкрафта все равно брала на себя Соня.