Эти слова из письма Энгельса Лопатин по секрету сообщил Лаврову. Петр Лаврович посчитал, однако, неудобным добиваться восстановления отношений с Марксом и Энгельсом — не он их разрывал. Но, с другой стороны, он тяготился создавшейся ситуацией, не хотел дальнейшей полемики.
Вскоре дружественные связи восстановились. Во всяком случае, когда вышел третий том «Вперед!», Лавров дарит его Марксу и тот не находит в нем ничего, что могло бы помешать их товарищеским отношениям. Особый интерес Маркс проявил к разделу «Что делается на родине».
Некоторое время спустя, когда из Петербурга был доставлен только что вышедший отдельным изданием 1-й том «Опыта истории мысли», Лавров преподнес его Марксу с такой надписью: «Учителю социалистов Карлу Марксу от автора в знак дружбы и уважения». Этот же свой труд Лавров дарит и Энгельсу (в «Диалектике природы» Энгельс не раз ссылается на него).
С начала 1875-го по май 1877 года Маркс и Лавров многократно запросто посещают друг друга. Обычными становятся приглашения Лаврова на воскресные обеды к Марксам, обмен литературой, новостями. Так, 23 апреля 1877 года, в день рождения Шекспира, Маркс пишет Лаврову: «Дорогой друг! Посылаю Вам от имени моей дочери Тусси билет (на два лица) в кресла Лицейского театра. Это на сегодняшний спектакль (понедельник). Ставят «Ричарда III»[16].
Маркс не любил тратить время на разговоры с людьми, ему неинтересными. Лавров к таковым не принадлежал. «Это как раз человек, способный заставить меня болтать целыми часами», — писал Маркс[17]. Иногда при встречах им не хватало времени обсудить все животрепещущие вопросы, и тогда обмен мнениями продолжался в переписке. 18 июня 1875 года Маркс писал Лаврову: «Дорогой друг! Когда я был у Вас позавчера, я забыл сообщить Вам важную новость, которая быть может Вам еще не известна. Физиологу Траубе в Берлине удалось создать искусственные клетки»[18].
Только что цитированное письмо Маркса Лаврову заканчивается приветом «г-же и г-ну Ноэль», то есть Розалии Идельсон и ее мужу Смирнову, к которым Маркс и Энгельс питали теплую симпатию. В многочисленных письмах к жене (она в это время находилась в Берне) Смирнов подробно рассказывал о взаимоотношениях русских эмигрантов с Марксом и Энгельсом.
30 ноября 1875 года: «У нас теперь все, кроме Петра Лавровича, решили изучать «Капитал» и вообще политическую экономию». 14 декабря: «…Вчера Маркс прислал Петру Лавровичу конец своего французского издания. В следующем 24 № будет помещена библиографическая заметка по поводу французского «Капитала». Сегодня Петр Лаврович ему отправляет благодарственное письмо». 28 февраля 1876 года: «Сегодня пришел к нам Маркс и теперь сидит у Петра Лавровича. Несчастный Петр Лаврович из-за него не обедал. Вероятно^ промучает еще долго. Уж так не во время явился, что просто страсть». 1 мая: «Был вчера у нас Маркс и Pio[19], Pio просил поставлять ему из каждых двух номеров отчеты о русском движении, ибо датские рабочие очень интересуются им». 1 июля: «Энгельс вернулся из Германии, из Гейдельберга. Написал Петру Лавровичу, что в Гейдельберге «Вперед!» продается…»
…В апреле 1875 года Лавров приступил к написанию работы «Государственный элемент в будущем обществе» (она составила четвертый том журнала «Вперед!», вышедшего в 1876 году). Острая, злободневная тема сильно увлекла. Проблема власти — не только дело будущего, отдаленного идеала рабочего социализма, это острейший вопрос современной борьбы, определяющий характер и формы революционной организации. Против такого сильного врага всех социалистов, каким является современное государство, нужна концентрация усилий революционной партии. Можно ли тут обойтись без власти? Даже анархисты, выступая против слова «государство», допускают «немалую долю власти в своей практической программе». А в написанном Марксом и Энгельсом «Коммунистическом манифесте» впервые ставится задача «обращения пролетариев в господствующий класс»… Сослался Лавров и на труд бельгийского социалиста Де-Папа «Общественная служба в будущем обществе», где утверждалось, что «государство должно принадлежать» рабочим. Но что же такое государство? «Для нас государство, — пишет Лавров, — есть общественный союз, в котором существует власть той или другой формы, власть, помощью которой одна доля населения делает решения, ею принятые, обязательными для остальной части, без возможности для последней уклониться от их исполнения, не разрушая самого союза». Естественно, что рабочие не могут просто захватить в свои руки готовую государственную машину и привести ее в действие для своих собственных целей. Опыт Парижской Коммуны в этом отношении неоценим. «Рабочий социализм для осуществления общественного строя по своим потребностям должен разрушить современное государство и создать нечто иное».
«Нечто иное»? Новое государство, отражающее интересы трудящихся? Так прямо автор не говорит. Он пишет иначе, полагая, что в ходе социального переустройства России из среды общинных и артельных центров должны быть образованы группы, связанные по всей стране «крепкой практической организацией», способной вести пропаганду рабочего социализма, руководить наличными революционными силами, сдерживать попытки преждевременных местных бунтов. Когда настанет время, призыв к социальной революции грянет «одновременно в разных углах России». Старый общественный строй окажется низвергнутым. Благодаря «солидарному союзу всех рабочих» в каждой местности вводится новый порядок, ведется борьба с врагами революции, оказывается помощь тем районам, где победа еще не наступила. В дальнейшем возникает необходимость «отражать противников новых порядков на границе восставшей территории и расширять территорию рабочей России на счет России императорской или капиталистической».
Что же произойдет на другой день после революции? Послушаем Лаврова: необходимо внести «в способы экономического обеспечения населения немалую долю государственного элемента, т. е. власти, которая должна будет находиться в это время в руках групп, входящих в состав социально-революционного союза» — единственного связующего элемента всей территории «рабочей России».
Роль этого «государственного элемента» очень велика. Исходя из опыта Парижской Коммуны, Лавров определяет круг возможных противников рабочей России. Это и «остатки паразитов старого общества», и те, кто не усвоил начал социализма, и лица, злоупотребляющие революционной властью. Это все внутренние враги. Но есть и внешние: «рабочей России вообще грозит непрерывная опасность извне, из императорской и капиталистической России и из других соседних государств». Естественно, что для борьбы со всеми этими противниками нужно применять насилие. Но в какой форме это сделать?
Говоря об опасностях, угрожающих новому обществу, Лавров выступает против крайностей централизации, которые могут проявиться в том случае, если: составить кодекс социалистических законов с соответствующим отделом «о наказаниях»; выбрать комиссию «общественной безопасности» для «суда и расправы»; подчинить «заведомо опасных» людей социалистическому полицейскому надзору; «устроить надлежащее количество тюрем, а вероятно, и виселиц…и затем, для осуществления социалистической легальной справедливости, пустить в ход всю эту обновленную машину старого времени во имя начал рабочего социализма».
Такой характер действий революционного государства представляется Лаврову неприемлемым, таящим в себе «более опасности для общества», чем все внутренние и внешние враги. Где же выход? По мнению автора, заботу о безопасности нового общества нужно представить не какому-либо специальному учреждению, комиссии «общественной безопасности», а «свободной инициативе групп, входящих в состав нового строя, — прямой народной расправе». Так Лавров пытается найти компромиссное решение между идеей централизованного государства, высказанной Марксом, и анархистским отрицанием такого государства.
19
Луи Пио — деятель рабочего и социалистического движения в Дании, редактор газеты