— Поговоришь со мной? — просит Роджер, пытаясь поймать взгляд ореховых глаз.
Брайану не нужно пояснять, о чём, он и так всё прекрасно понимает и знал наверняка, что Роджер так просто с него не слезет. Тем не менее карты раскрыты, ему больше нечего скрывать. Может быть, он заслужил наконец-то поговорить о том, что мучает его на протяжении всей жизни.
Роджер скоро вернётся домой, а Брайан останется тут, доживать свои годы в сожалении о неслучившемся. Но, по крайней мере, теперь он будет знать, что где-то там, в другой развязке будущего, Фредди доживёт до старости, а Роджер будет знать о чувствах, которые мучили Брайана на протяжении всей долгой жизни.
— Хорошо, — соглашается Мэй и усаживается рядом с Роджером на небольшой кухне.
Роджер так сильно хотел этого разговора, но сейчас абсолютно не знает, с чего начать. Чувства Брайана понятны, теперь Роджер знает, но так же, как и в случае с Фредди, в полной мере осознать свалившееся на него откровение не может. Брайан был и остаётся для него едва ли не самым близким человеком во всём мире и, может быть, иногда, - в то время Роджер пугался этих мыслей, - он был даже сверхмеры привязан к нему. Брайан стал для Роджера всем, даже тут, в чужом мире, и однажды до Роджера всё же должно было дойти, что дружбой всё это в полной мере, конечно же, не назовёшь. Просто так уж вышло, что он мастер ничего не замечать, видимо, это у него выходит даже лучше, чем портить всё, к чему он прикасается.
— Как давно? — спрашивает Роджер, получая в ответ горькую усмешку и взгляд, полный скепсиса.
— Ты сейчас серьёзно это спрашиваешь?
Да, помимо прочего, Роджер ещё и мастер тупых вопросов, этого у него не отнять. Порой он совсем не умеет следить за тем, что рвётся с его языка. Но даже если ответ очевиден, Роджер хотел бы услышать его от самого Бри.
Роджер кивает. Брайан вздыхает тяжело и трёт пальцами переносицу.
— Я ведь говорил уже, это всегда было. Не знаю, как произошло и почему, не спрашивай даже.
— Прости, что не замечал, — на грани слышимости, шепчет Роджер.
Он знает, что виноват. Не только перед Брайаном, но Бри - последний человек, которому Роджер хотел бы сделать больно.
Роджер мог бы назвать свои отношения с Фредди сложными: две истеричные королевы в одном пространстве едва ли могли обойтись без скандалов - с Бри тоже, бывало, и крики и ссоры, разбитые вещи и сорванные голоса, но, по итогу, Брайан всегда был на его стороне, даже если Роджер творил абсолютную херню.
— Ты и не должен был замечать, я к этому не стремился. И ответственность на себя всю тоже скидывать не стоит. Это мои чувства, и ты никогда не должен был мне на них отвечать. В конце концов, я не ждал ничего. Да и, выходит, врал тебе всю жизнь, так что жертвой меня не назовёшь.
Брайан любит себя в жертву приносить, тут с ним Роджер категорически не согласен. Такой уж у Мэя характер, думать о ком-то, но никогда о себе. Роджер понимает, что, скорей всего, узнай он правду раньше, ничего хорошего из этого бы не вышло. С его взрывным характером и дурным нравом, он бы, скорей всего, сбежал. Он бежал бы всю жизнь после, как, судя по всему, и делал, и группы могло бы не быть вообще, а значит, Брайан был прав, что молчал, ровно как и Фредди. Но теперь, после всего случившегося, Роджер больше от себя бегать не хочет, больше не имеет на это прав.
— Ты правильно делал тогда, и правильно поступил сейчас, что рассказал, — Роджер выдерживает паузу, подбирая нужные слова. — И я, наверное, припозднился, хуй знает, на сколько лет, но мне есть что тебе сказать.
Роджер ничего и не говорит ещё толком, но в глазах Брайана мелькает что-то похожее на страх.
— Лучше не нужно, — просит он и отводит взгляд.
Брайан Роджера чувствует на интуитивном уровне, и всё несказанное уже знает наперёд, что хуже всего в их ситуации.
— Почему? — искренне не понимая, в чём дело, спрашивает Роджер.
Всё неправильно, не в то время и не в том месте. Этот Роджер Брайану не принадлежит и прав он на него никаких не имеет.
— Потому что ты не понимаешь, о чём говоришь, — отвечает Мэй.
Может быть, это время развязало Роджеру руки, показало, что жизнь бывает разной, и научило чему-то, но Роджер всё ещё тот, кто он есть, и Брайан обманываться на его счёт не хочет.
— Это ты так решил? — Брайан сразу видит, что Тейлор начинает закипать, хотя внешне тот пока что выглядит совершенно спокойным.
— Я знаю тебя, — просто отвечает Мэй, понимая, что бомба всё равно взорвётся, хочет он того или нет.
— Твоя проблема в том, что ты всё решаешь за нас двоих! — заявляет Тейлор и, не давая Брайану и слова вставить, продолжает сыпать обвинениями, — ты не меня знаешь, а того засранца, который наплевал на всех, кто его любил, но я им быть не собираюсь. Хватит с меня и одной просратой жизни.
Брайан не считает, что Роджер, тот, с которым он жизнь прожил, на всех наплевал, несмотря ни на что, Брайан знает, что таким холодным его сделала боль, заставила закрыться и уйти в себя. Брайан знает - Роджер дорожит им, так же как дорожил Фредди и Дики. Но этому Роджеру всё видится иначе. Он злится на себя, и это нормально, Брайан может его понять.
— Возможно, сейчас тебе кажется, что чувства, которые ты испытываешь, это именно то, о чём говорю я, но, Роджер, всё не так просто, я повторюсь — ты не знаешь, о чём говоришь.
Брайан ожидает чего угодно, например, что ему в лицо полетит печенье, лежащее на столе, но уж точно не следующей реплики, сорвавшейся с чужих губ.
— Я переспал с Беном, — на одном дыхании выдаёт Роджер, — ну что, я достаточно осведомлён в теме?
У Брайана на несколько секунд перехватывает дыхание. Он с первого дня заметил, что Харди к Роджеру дышит не ровно, смотрит на него с той самой влюблённостью, о которой сам Бри знает едва ли не лучше всех, но даже на секунду Брайан не мог предположить, что Роджер ответит ему взаимностью.
Честно, Брайану до боли хочется по этому смазливому лицу кулаком проехаться, всю свою жизнь он едва ли пыль с него не сдувал, был рядом по первому зову и ничего не требовал взамен. Брайан никогда не ждал от Роджера взаимности, ровно как и Фредди, даже в самых смелых фантазиях, Брайан никогда не смел перейти черту, лишь берёг те пару поцелуев как самое ценное, что у него было, чтобы после, в чужом мире, с чужим человеком Роджер так просто позволил развязать себе руки.
Фредди убила эта любовь, и ради чего?
— Зачем? — не узнавая собственного голоса, бросает Брайан. — Какого хрена ты это сделал, Роджер?
Брайан научился держать эмоции при себе, после девяносто первого он больше не кричал, не кидал гитару на пол, не хлопал дверью и не уходил из группы «навсегда» по пять раз на день, но сейчас, в этот самый момент, он готов Роджера на кусочки разорвать, и вместе с ним хренового Харди, что посмел взять то, что ему в априори принадлежать не может.
— Я должен был понять и принять себя. Ради Фредди и ради тебя.
Возможно, и ради себя, конечно, тоже, но это Роджер опускает, потому что прекрасно видит, что Брайан и так на взводе.
— Ради Фредди? — сидеть на месте Брайан больше не может. — Думаешь, этого он от тебя хотел? Всё, что с ним произошло, всё, что произошло со всеми нами, случилось по большей части потому, что ты свой член в штанах держать не можешь!
Брайан не хочет этого говорить. Он бы никогда не сказал этого, если бы не эмоции, что берут верх над разумом, и теперь он уже вряд ли сможет заткнуться.
— Говоришь, что больно мне делать не хочешь, а сам трахаешься с первым встречным! Правда в том, Роджер, что срать ты хотел на Фредди с его чувствами, ровно как и на меня!
И это определённо “финальный” в голову. Роджер знает, что виноват, знал всё это время, но Брайан почти что дал ему поверить в то, что не вся вина лежит лишь на нём, чтобы сейчас парой предложений скинуть с небес на землю.
— Говоришь, что знаешь меня, а на деле едва ли хоть раз пытался дальше взглянуть, — произносит Роджер.
Он не кричит и драться не лезет, что странно, ведь именно этого Брайан и ожидал. И голос у него совсем убитый.