Впрочем, удивление на лице Моррисона держится недолго, через несколько секунд он начинает ржать, оскаливая неровный ряд желтоватых зубов.
— Уж простите, Мэй, но в Вашем возрасте у вас куда больше шансов сдохнуть во время скачка. Молодой организм может выдержать те небольшие дозы радиации, получаемые во время перемещений, но Ваш - сомнительно.
Брайан давно вышел из того возраста, когда резкие слова могли его обидеть, но отчего-то сейчас слышать это до боли неприятно. Осознавать собственную бесполезность больно. Он чёртов дряхлый старикан, неспособный помочь самому важному человеку в своей жизни.
— Я пойду, — внезапно вызывается Исида.
— Нет, ты и так достаточно сделала для нас, — отвечает Брайан.
Он не должен был впутывать агентов в свои игры, а Исида и так получила достаточную дозу радиации прыгая по времени, чтобы снова рисковать собой.
— Этот парень тут из-за меня и я хочу вернуть его туда, где ему место.
— Ты ведь знаешь, что твоей вины в этом нет, — пытаясь переубедить её, говорит Брайан.
— Я хочу закончить свою работу и мне, в отличие от Вас, терять нечего.
Брайан не знает о ней почти ничего, но пустота в глазах Исиды всегда напоминала ему то, что он видит в зеркале каждый день. Люди просто так не идут на такую работу, многие ищут что-то, возможно, какой-то смысл, а, возможно, то, о чём просто не говорят, и Исида одна из таких.
— Если вы закончили эту минутку трогательной жертвенности, то я предлагаю всё подготовить для перемещения, — некрасиво скривив губы, фыркает Моррисон, вот уж кто точно никогда не стал бы жертвовать собой.
У Брайана на сердце тяжело, все эти несколько минут, пока Исида пропадает в никуда. Даже Моррисон выглядит напряжённым, но когда девушка вращается обратно, на его лице мелькает самодовольство и даже можно заметить искреннею радость. Конечно же, он рад не возвращению агента, а тому, что у него получилось, тому, что теперь он единственный, кто знает, как создать минерал искусственно, и теперь он становится полностью незаменим.
Тем не менее у них получилось. Они смогли обмануть время.
***
Роджер хочет побыть с Брайаном наедине прежде, чем он оставит его здесь. Он хочет хотя бы попытаться нормально поговорить, без криков и претензий. По крайней мере, Роджера отпускает и он больше не злится, да и понимает, что смысла в этом нет, ведь ещё немного - и вся эта история станет лишь воспоминанием, которое навсегда отпечатается в его памяти, и больше не позволит жить как раньше, с широко закрытыми глазами.
Тем не менее возможности всё прояснить ему не выпадает, рядом бесконечно крутится то этот “доктор Зло”, то хмурая девица, которая и должна была доставить его сюда.
Роджер чувствует себя совершенно опустошённым, несмотря на то, что это время принесло ему столько боли, именно тут он наконец-то посмотрел на этот мир без пелены собственной глупости и идиотских заскоков. Именно тут он понял, как важно ценить то, что имеешь, и как на самом деле легко всё это потерять. Ему больно оставлять тут Брайана, только не после того, что он узнал. Может быть там, в своём времени, он сможет всё исправить, изменить это будущее и никогда не узнать, что такое терять, но этот Брайан не узнает этого никогда, и это рвёт сердце на маленькие куски.
Они отправляются в Кенсингтон, новый, незнакомый Роджеру от слова “совсем”, и теряются в какой-то грязной подворотне, словно бомжи, Моррисон возится с чем-то напоминающим браслет, а Брайан задумчиво смотрит на серое, дождливое небо Лондона, кажется, тоже находясь в своих безрадостных мыслях. Роджер понимает, что это их последний шанс поговорить и, наверное, попрощаться.
— Возьми, — Роджер протягивает Брайану свой телефон, — если не сложно, отдай его Бену.
Роджер хотел бы взять его с собой, в конце концов, в этом кусочке будущего хранится куча его воспоминаний. Фото, видео, сообщения - всё то, что теперь ему придётся хранить в своей голове.
— Тяжело тебе теперь без него придётся, — пытаясь развеять тоску, бросает Брайан.
Роджер улыбается, но улыбка выходит совсем ненатуральной - вымученной и, скорее, грустной.
— Главное, что ты будешь рядом, — отвечает Роджер, стараясь вложить в эти простые слова всю свою боль.
— Я всегда рядом, помни об этом, пожалуйста.
И Роджер понимает, что это не просто слова, это именно то, что Брайан так пытался донести ему нынешнему всю свою жизнь. Несмотря ни на что - на потери, боль и годы, - Брайан всегда был рядом, даже когда Роджер в этом совершенно не нуждался, и это даже больше, чем просто любовь.
— Я люблю тебя, — слова срываются так легко, словно Роджер уже говорил это ни один раз, — прости, что всё у нас так сложилось. Теперь я буду умнее.
Брайан поднимает глаза вверх и часто-часто моргает, как будто слёзы в себе сдерживает. Впрочем, разве кто-то в праве его винить, он ждал этих слов всю свою жизнь, и пусть сейчас не время и не место, пусть ему за семьдесят и Роджер этот ему не принадлежит, Брайан счастлив знать, что всё было не зря.
Голос Моррисона, словно ведро ледяной воды, возвращает в реальность.
— Эй, хорош языками трепать. Пора заканчивать, пока никого нет поблизости.
Брайан коротко машет рукой, давая понять, что им нужно пару минут, Моррисон в ответ только раздражённо вздыхает.
— Я прошу тебя, Роджи, не дай Фредди упасть в это болото, не дай ему снова пройти через всё это, не дай ему умереть, — просит Брайан и, не в силах сдержать себя, берёт чужие холодные ладони в свои, — и, если не передумаешь, если решишь, что тебе это нужно, расскажи мне, что чувствуешь, мне бы очень хотелось хотя бы одну жизнь прожить рядом с тем, кто действительно важен.
Роджер подаётся ближе, обвивая Брайана своими руками и утыкаясь головой в чужую грудь. Он слышит, как громко и быстро стучит чужое сердце, и вдыхает такой родной запах. У него самого глаза на мокром месте, и отпустить Брайана сейчас - почти что смерти подобно.
— Пойдём со мной. Ты ведь можешь, пожалуйста, — шепчет Роджер.
Он понимает, что просит о невозможном, но он всего лишь человек, со своими слабостями.
— Я не могу, Роджи, прости, я не могу. Но я рядом, всегда, — отвечает Бри, сильнее прижимая к себе, как будто хочет выплавиться, стать одним целым.
Брайану на секунду кажется, что время словно остановилось и вот он, Роджер, в его объятиях, Роджер, который любит и который так необходим. Брайан позволяет себе на несколько секунд забыть обо всём и просто представить, что сейчас на улице далёкий шестьдесят девятый и у них с Роджером впереди целая жизнь. Вот только Моррисона все эти слезливые сцены нисколько не трогают, он бесцеремонно врывается в этот хрупкий мир, поторапливая.
— Время. Хватит обжиматься.
И Брайан отпускает, напоследок заглядывая в эти прекрасные, голубые глаза с мокрыми от невыплаканных слёз длинными ресницами.
— Ты будешь счастлив, обязательно будешь, — тихо, на грани слышимости бросает он, стараясь не смотреть, как на тонком запястье смыкается браслет и Моррисон проводит инструктаж.
— У тебя будет только один заряд, поэтому ничего тут не трогай, — вещает где-то совсем рядом Мик, но Брайан его не слышит, ровно как и Роджер, только смотрит своими голубыми в самую душу.
Брайан знает, что должен отпустить, в конце концов, он и так получил куда больше, чем мечтал. Вот только злость на чёртову судьбу разъедает изнутри словно кислота, жизнь два раза прожить, увы, человеку не дано, и свою он давным-давно проебал, и теперь ему только и остаётся, что доживать это несчастное время, но хотя бы с мыслью о том, что где-то там он получит второй шанс.
— Удачи тебе, “тридцать три несчастья”, — неожиданно мягко бросает Мик и быстро набирает на браслете нужную комбинацию.
Брайан до боли сжимает кулаки, чувствуя, как короткие ногти впиваются в ладони: он готов, он отпускает, и в момент, когда Роджер должен исчезнуть, время на секунду словно останавливается, и Брайан падает в темноту.
Брайан не понимает, что происходит, он летит словно вечность, но в то же время как будто несколько секунд. Он думает, что умер, собственно, почему бы и нет, его старое сердце просто не выдержало, и вот он свалился наземь, прямо там, посреди грязного переулка, отличный был бы финал и всё это вообще выглядело бы так логично, будто бы с самого его рождения и было задумано, но в реальность его выкидывает так же быстро, как и выкинуло из неё.