Дружное возмущение охватило русских офицеров. Стоило россиянам двадцать лет назад впервые появиться в этих местах, и полоснула их по сердцу тогда страшная картина.
И все же моряков пленила Бразилия. Красотой природы, тропическими девственными лесами, неповторимыми ароматами нежных цветов, диковинными обезьянами и попугаями, обилием невиданных фруктов — бананов, ананасов. Несравненным великолепием и обаянием тропической ночи.
Не жаловались мореходы и на оказанный им прием. Незадолго до прихода шлюпов Бразилия провозгласила независимость и отделилась от Португалии. Первый император — дон Педро — радушно встретил русских, при всяком случае оказывал содействие, и не раз моряки бывали у него желанными гостями.
Однако делу время, потехе час. Экипажи трудились, несмотря на жару, без устали. За период стоянки корабли основательно подготовились к переходу в далекую Австралию.
Судам в водной стихии нашей планеты проще определяться и плыть верным и безопасным курсом, нежели ковчегам людского бытия, обществу в целом безошибочно ориентироваться в туманном мареве будущего.
Эту непреложную истину давно подметил проницательный Герцен.
Другое дело у моряков. Добрый капитан, надежный корабль, умелый экипаж. Хорошая карта, выверенные инструменты и всегда компас, опытность офицеров. Тогда не страшна стихия. Хотя и она таит в себе каверзы и опасность.
Потому для Лазарева не существовало «мелочей». На первый взгляд он жестко требовал. Во время парусных учений у него за спиной обычно стоял штурманский ученик с песочными часами в четверть, половину и целую минуту. Каждый маневр командир оттачивал до предела по времени и качеству… Давно усвоил он непреложную истину — на море каждая оплошность может стоить жизни всему экипажу. «Худо, как вахтенный офицер приказывает что-либо на марсе или салинге, а сам не знает, как это делается», — часто говаривал Лазарев. Гонял офицеров не только по вантам. Астрономические определения должен каждый вахтенный производить безупречно, и добивался этого.
Покинув Бразилию, «Крейсер» три месяца пересекал вновь Атлантику и Индийский океан. В Атлантике неделю мертвая зыбь укладывала фрегат на борт, в сороковых широтах дул попутный ветер и началась полоса осенних штормов. Особенно разбушевался океан после траверза мыса Доброй Надежды. Подвахтенные отдыхали по часу, не больше, горячую пищу не готовили почти месяц.
При подходе к Тасмании шторм усилился, горизонт заволокло пеленой дождя. С раннего утра командир напряженно всматривался вперед. На салинги послали зорких матросов. По счислению скоро должен открыться берег. Подходы к нему сплошь усеяны подводными каменистыми рифами, на якорь становиться бессмысленно, разобьет. Отстояться можно лишь в узком проливе де Антрекасто. Не проскочить бы… И все-таки большое дело, когда идешь местами, где бывал раньше…
Еще раз проверив расчет, взглянув на карту, Лазарев повернулся к Анненкову:
— Ложитесь на правый галс, дайте сигнал «Ладоге» — «На румб норд-ост!».
Вахтенный офицер отрепетовал команду и вопросительно посмотрел на командира.
— Идем перпендикулярно берегу по счислению, Михайло Дмитриевич, так, по крайней мере, не влезем в могилу между рифами. Усильте наблюдение. Где-то должны быть приметные острова у Дервента. Припомните, на «Мирном» в сих местах проходили. Вызовите Ивана Антоновича. Все в три пары глаз вернее.
Дождь кончился, но теперь плотный туман окутал корабли. Потянулись томительные минуты. Неизвестность на море порой угнетает сильнее явной опасности.
— Слева высокая скала! — крикнули с салинга.
Через несколько мгновений в разрыве пелены тумана в окуляре подзорной трубы четко обозначился каменистый утес. Лицо командира озарилось улыбкой.
— Слава Богу, это же Мюстон! Иван Антонович, взгляните, — он передал подзорную трубу Куприянову. — Приводитесь к ветру, вход в пролив правее, два румба по компасу.
Спустя полчаса туман рассеялся, и прямо по носу показался обрывистый мыс. Слева от него на прибрежных скалах чернели останки разбитого купеческого брига. Едва корабли успели войти в пролив, как вслед им ураганный ветер обрушился на остров. К вечеру следующего дня шторм несколько стих, и корабли перешли на рейд порта Дервент. Наконец-то матросы вдоволь напились свежей береговой воды. Помимо обычного ремонта и пополнения запасов воды и провизии, начали заготовку дров и угля. На берег съехала команда матросов с мичманами Домашенко и Путятиным и направилась вверх по реке.