Царь подчинил все крейсирующие у берегов Кавказа суда флотскому начальству. Раньше ими командовал сухопутный генерал из Тифлиса, что приводило к разногласице. Всю зону патрулирования Лазарев разбил на две части. Суда стали снаряжать крепкие, надежные. Состав отрядов менялся, кораблей не хватало, но командующий умудрился посылать один фрегат под флагом контр-адмирала, два корвета, два брига, шхуны и тендера. Служба налаживалась, не дремали и супротивники. Бутенев сообщил Лазареву, что Лайонс опять собирается навестить Черное море. Командующий флотом передал указание контр-адмиралу Кумани не пускать англичанина в Севастополь.
…В конце июня на внешнем рейде Севастополя замаячил английский бриг «Мискиеф» под военным флагом. На вопрос карантинной службы Лайонс сообщил, что на борту двадцать восемь англичан и два грека, идет для практики в Одессу и хочет отстоять карантин в Севастополе.
Бригу не разрешили стоянку, он ушел в Одессу. Однако через несколько дней он скрытно появился у Севастополя и все-таки сумел, видимо вечером, пробраться в Севастопольскую бухту.
Возмущенный Лазарев отчитал за расхлябанность контр-адмирала Кумани, тот оправдывался плохим состоянием судов. Свое мнение о Лайонсе командующий сообщил Меншикову: «Поступок его в Севастополе вопреки всем карантинным правилам заслуживал бы пулю, если бы не в самого его, то, по крайней мере, сквозь гичку, на которой он ездил; но худые, покамест, гребные суда, которые его не догнали, а к тому же и вообще дурное образование наших карантинов и неопытность командира брандвахты в подобных случаях были счастливой для г. Лайонса причиной, что он отделался без дальних хлопот…»
Впредь, чтобы было неповадно, отдали по флоту приказ: любое иностранное судно, приблизившееся к Севастополю «без предварительного на то дозволения от нашего правительства, должно быть отгоняемо стрелянием с крепости ядрами…».
Патрулирование у берегов Кавказа каждый год подкреплялось новыми кораблями. Среди них выделялся фрегат «Силистрия» капитан-лейтенанта Павла Нахимова. Только что спущенный на воду фрегат достраивался в Николаеве под присмотром нового командира. Недавно он прибыл с Балтики. Поселился во флигеле дома главного командира флота, вместе с друзьями-товарищами — Корниловым, Путятиным, Истоминым, Панфиловым, Матюшкиным. Давние приятели не раз просили его рассказать о случае в эскадре Беллинсгаузена. Павел все отнекивался, но все же пришлось разговориться. Случилось это осенью 1833 года, он тогда первую кампанию командовал фрегатом «Паллада».
…Пасмурной осенней ночью эскадра под командой вице-адмирала Фаддея Беллинсгаузена сбилась с курса. Посвистывал в снастях крепкий ветер, моросило, один за другим находили шквалы. Командир «Паллады» все время сам вел счисление и делал прокладку курса. Вдруг на мгновение прояснело, он успел запеленговать маяк и точно определить свое место.
«Эскадра идет на камни, — молниеносная мысль обожгла Нахимова, — а адмирал почему-то не дает сигнал о повороте».
Нахимов еще раз проверил расчет — ошибки нет! Он крикнул лейтенанта Алферьева, только что сменившегося с вахты, с ним еще раз определил местоположение и окончательно убедился в правильности расчета. Не теряя ни минуты, приказал сигнальщикам поднять сигнал кораблям эскадры: «Флот идет к опасности!» — и тут же стремительно отвернул на новый галс. В кильватере «Паллады» шел корабль «Память Азова». Там приняли тревожный сигнал с «Паллады», и «Память Азова» сразу изменила курс. Вскоре сигналы заметили с других судов. На одном из них раздался тревожный выстрел. Наконец-то и флагман отозвался пушечным выстрелом. Эскадра была спасена от катастрофы. Лишь головной корабль «Арсис» не успел отвернуть и выскочил на камни…
Лазарев знал эту историю из письма брата. Андрей командовал отрядом кораблей на Балтике. Ему поручили отбуксировать выскочивший на мель «Арсис» для ремонта в Кронштадт.