Командир «Мирного» надвинул поглубже шапку, закинул голову, всматриваясь в паруса. Тяжелыми хлопьями снег оседал на них, корабли теряли ход. Лазарев повернулся к вахтенному начальнику Куприянову:
— Выстрелить пушку «Востоку»! Приводитесь к ветру, надобно стряхнуть снежный груз с парусов, покуда они не заледенели. — Лазарев ударил перчаткой по штагу, мелкие ледышки посыпались на палубу. Он показал головой: — Поднять половину подвахты! Немедля сколачивать лед с вант и всего бегучего такелажа.
…Первый День Нового, 1820 года команда «Мирного» встретила молебном. Не успели моряки преклонить колени, как с верхней палубы загремело — «Всех наверх!». Прямо перед бушпритом надвигалась на корабль гигантская льдина, в два-три раза выше фок-мачты. Не прошло и минуты, без суеты, четко и слаженно матросы переложили снасти, и корабль переменил галс. Чиркая по реям, проплыла в сажени от борта виновница несостоявшегося кораблекрушения. А справа и слева на смену ей одна за другой появлялись новые льдины. Полупрозрачные голубые громады то перевертывались с глухими всплесками, то сталкивались друг с другом, трещали, раскалывались на большие глыбы, ударялись о борт корабля.
Аврал кончился. Командир подозвал офицеров, Галкина.
— Рождественские торжества должно провести весело для служителей. Велите команде переодеться в мундиры, праздничный обед приготовить на славу, сварить пунш с сахаром и лимоном, затейников да песенников настрополите.
Офицеры прислушались, издалека доносились пушечные выстрелы. «Восток» разыскивал скрывшегося за снежной пеленой и льдами товарища.
Праздник удался, команда натешилась вдоволь.
На палубе между тем поминутно слышалась команда вахтенного офицера:
— Право руля, право на борт!
— Лево руля! Одерживай! Право руль!..
После бессонной ночи Лазарев выпил чаю, зашел в каюту, вынул из шкафа последний том «Путешествия Кука», открыл на закладке.
Ровно сорок пять лет назад в этих широтах знаменитый капитан записал: «По непрестанным опасностям, коим подвержено плавание в сих местах, никто еще не осмелился пройти столь далеко, как я, далее же идти невозможно. Читатель может представить, сколь ужасно простирать плавание при несносных холодах, при сильных дождях, при снеге, среди громад льдов и непосредственных густых туманах».
Не первый раз за многие годы вчитывался Михаил Петрович в эти строки. Особый смысл они приобрели сегодня, здесь, когда русские моряки прошли на юг дальше Кука.
«…конечно, читатель не будет уже меня ожидать далее к югу. При всем желании более приближаться к Полюсу, безрассудно бы было подвергнуть опасности все плоды многочисленных наших обретений, единственно для ближайшего опознания берега, коего точнейшее описание не может принести никакой пользы ни мореплавателю, ни географии и никакой другой науке».
Лазарев закрыл книгу. «Неужто и мы тщимся зря, без пользы для отечества и науки?» За кормовым оконцем чередой проплывали ледяные острова. «Ан нет, достославный капитан! Русачки отступать не привыкли, а что до пользы — авось потомки рассудят».
Командир встал, надел кожаную шапку и поднялся на шканцы.
…С бака сквозь пелену снега доносился голос впередсмотрящего матроса:
— Прямо лед! Влево лед! Вправо лед!
Тридцать с лишним миль пробивались корабли сквозь льды, пока, в который раз, путь им не преградило сплошное ледяное поле, тянувшееся до самого горизонта.
В тот же день Павел Новосильский занес в дневник: «Если позволено сделать здесь скромное предположение, то, кажется, за Туле должны быть новые острова и, может быть, даже материк, иначе откуда бы взялось такое бесчисленное множество ледяных островов? Гряда Сандвичева с ее северным продолжением далеко для этого не достаточна».
Плавающие ледяные острова несколько часов скрывали шлюпы друг от друга. Наконец «Восток» услышал выстрелы «Мирного», они соединились и вместе начали выходить из ледяного плена. Как было условлено раньше, отряд кораблей, огибая ледяные поля, продолжал курс сначала на восток, а затем на юго-восток, рассчитывая при первой же возможности продолжать штурм южных широт.
И вновь дождь, снег и временами туман окутывали пеленой корабли, пытаясь в который раз разъединить их.
Шквалы, штормы и океанская зыбь сбивали с заданного румба, а противные ветры вынуждали менять галсы и следовать неблагоприятными курсами. Ледяные глыбы стали попадаться реже, но коварство малых льдин от этого не уменьшилось. В отдельные дни матросы на салинге насчитывали тысячи больших и малых льдин только с одного борта.