Я с досадой поморщилась:
– Позвольте, я вам объясню…
– Я действительно очень надеялась, что все сложится в вашу пользу, особенно учитывая то, что вы дружите с Джо. Но я не могу рекомендовать ему вашу заявку, к тому же у меня есть трое других соискателей, удовлетворяющих всем требованиям.
Я тяжело опустилась на стул в своей примерочной кабинке.
– Могу я еще что-то предпринять?
– А вы можете найти себе сопоручителя – кого-то с более высоким рейтингом кредитоспособности?
Я подумала было о родителях, даже несмотря на то что хотела все это осуществить самостоятельно. Потом вспомнила, что у них тоже весьма сомнительная кредитная история и проблемы с выплатами поставщикам.
– Не уверена. Мне на это нужно больше времени.
– Боюсь, как раз времени я вам предоставить не могу. Возможно, уже сегодня вечером договор по найму уйдет к другому претенденту. Самое позднее – завтра с утра. Удачи вам в поисках нового варианта. И чудесных выходных! – Бренда повесила трубку.
Я испустила протяжный вздох и уставилась в потолок.
Тут в дверцу кабинки постучала Надя, и я вздрогнула от неожиданности.
– Ну, как тут у нас? Ты готова?
– Сейчас, секундочку… – Я выбралась из платья и снова натянула футболку с джинсами.
– Что-нибудь выбрала?
Я кинула ей через дверцу черное платье.
– Замечательно! – проворковала она. – Мне нравится.
И, клянусь, я слышала, как, отходя от кабинки, она тихонько добавила, что Яну оно тоже очень приглянется.
Глава 7
Перед торжественным открытием галереи Надя заехала за мною в восемь вечера. Выглядела она просто обворожительно – в облегающем платье очень естественного, природного цвета, напоминающего сушеную лаванду. Каштановые волосы, разделенные ровным пробором, ниспадали на плечи. Изумрудного оттенка глаза были аккуратно подведены «в дымку», прозрачный блеск подчеркивал красивые полные губы.
Надя повертела указательным пальцем, и я крутанулась вокруг себя, широко взметнув юбкой. Свои кудри, скрутив рыхлым узлом, я убрала высоко на затылок, оставив несколько прядей обрамлять лицо. Так я не приводила себя в порядок со дня похорон Джеймса.
Надя довольно улыбнулась:
– Поправь меня, если ошибаюсь, но разве ты сама не почувствовала себя лучше? Выглядишь просто изумительно!
– Как-то я… сильно волнуюсь. – Я хаотично покрутила пальцем в воздухе.
Она отвела мою руку в сторону, чуть поправила мне волосы.
– У меня к тебе только одна, но очень настоятельная просьба.
– Какая, интересно?
– Приятно проведи сегодняшний вечер.
Я лишь уныло вздохнула.
– Постараюсь.
Надя с силой выдохнула, возведя глаза к потолку:
– Улыбаться полезно.
Потом чуть отстранилась и оглядела меня с головы до пят, точнее – до лодочек с узким носком.
– Ну что, смотришься прекрасно!
Я слегка улыбнулась.
– А так – еще лучше! – воскликнула Надя.
Мы припарковались через два дома от здания галереи. Было уже по-вечернему свежо, и я поплотнее закуталась в свой вязаный палантин. Из окон галереи лился яркий свет, из-за дверей еле слышно доносились звуки джаза. «Рассвет над Белизом» по-прежнему красовался на самом видном месте в фасадном окне – разве что теперь рядом появилась табличка с ценой. 2750 долларов.
От изумления я открыла рот.
– Ты чего? – непонимающе посмотрела на меня Надия.
– Да он, похоже, чертовски крут, – постучала я пальцем по стеклу возле таблички.
– Ну да. Ты еще других его работ не видела. – Она придержала дверь. – Ты идешь?
Всю галерею уже заполонили приглашенные. Официанты осторожно лавировали сквозь толпу поклонников Коллинза, стараясь держать в равновесии подносы с бокалами шампанского и с канапе. Мой блуждающий взгляд остановился на Яне, который отступил в самый угол главного зала экспозиции. Сунув руки в карманы темных брюк, он наклонил голову, внимая стоявшей с ним рядом женщине. Выгоревшая на солнце прядь упала ему на лоб. Он медленно поднял руку, чтобы смахнуть волосы назад, и провел ею по голове, одновременно кивая собеседнице. Вся моя отвага тут же исчезла, и я нахмурилась, недовольная собственной реакцией.
Надя тут же подтолкнула меня локтем под ребра:
– Не забывай улыбаться.
Я выдавила подобие улыбки.
В этот момент через зал быстрыми шагами к нам приблизилась Венди.
– Надя! Я уже тебя обыскалась!
– Привет, Венди! – Надя наклонила голову, принимая мнимые, щека к щеке, поцелуи хозяйки галереи, потом тронула мое плечо: – Ты ведь помнишь мою подругу Эйми?
Венди тепло пожала мою руку:
– Я так рада, что вы решили к нам заглянуть. Приятного вам вечера! Угощайтесь шампанским, пожалуйста. – Она помахала рукой проплывающему мимо официанту, после чего вновь переключилась на Надю: – Одному моему близкому другу чрезвычайно понравилось все то, что ты сделала в моей галерее. Он агент по коммерческой недвижимости и очень хочет с тобой познакомиться.
– Не возражаешь, если я отойду? – спросила меня Надя.
– Нисколько. Занимайся своими делами.
Меня же Венди направила к левой части выставки.
– Начните оттуда, – посоветовала она, – только в этом случае получите самый полноценный эффект от экспозиции. Я так расположила фотографии Яна, что по мере совершения круга по залу солнце на них сначала поднимается, а потом заходит. Его снимки очень впечатляющи. Если вам захочется что-нибудь приобрести, то непременно меня найдите. – Она подхватила Надю под руку, и они скрылись за первой перегородкой галереи.
Я сняла палантин, перекинув его через руку, и стала неспешно бродить по выставке. На каждом снимке Коллинза было запечатлено солнце – восход или закат в какой-то экзотической, чужестранной местности. Ян умело играл со светом, и солнечный спектр, то отражавшийся от склона холма или поверхности озера, то проходивший сквозь высокие лесные ели, навевал какое-то ощущение нереальности, волшебства.
Я остановилась перед одной из фотографий, на которой палящее солнце огненно-красным шаром катилось за песчаные дюны Ближнего Востока. Судя по табличке на стене, снимок был сделан в Дубаи. На самом гребне дюны неподвижно стояли три верблюда, и их тени длинными пальцами тянулись через ярко-рыжие и золотые пески.
– И что вы об этом думаете?
Я улыбнулась.
– У вас необычайный дар улавливать на фото солнечный свет. – Я подняла глаза на Яна.
Он пристально посмотрел на меня:
– Я рад, что вы пришли.
– Я тоже.
Он нахмурился.
– А могу я задать вам один очень личный вопрос?
Я переложила палантин на другую руку.
– Задавайте.
Ян отодвинул накидку в сторону, открывая мою левую руку. Потом чуть согнул мой безымянный палец, так что от верхней подсветки зала блеснул бриллиантик в кольце.
– Почему вы не сказали мне, что замужем?
– Потому что… – Поколебавшись с ответом, я облизнула губы. – Я не замужем.
Он вернул палантин на прежнее место.
– Помолвлены?
Я лишь помотала головой.
– Что ж, сожалею, что не сложилось, – произнес он совершенно ровным тоном.
Я высвободила свою руку и повернулась к фотографии, чтобы он не видел, как на мои глаза наворачиваются слезы. Я не искала его сочувствия, но тем не менее, любуясь его работой, чувствовала на себе его внимательный взгляд.
– А когда вы сделали этот снимок? – спросила я.
– Два года назад, – усмехнувшись, отозвался он.
Я искоса взглянула на него:
– А что тут смешного?
Коллинз наклонил голову, пряча улыбку.
– У вас наверняка с каждой фотографией связана какая-то занятная история.
Ян потер подбородок:
– О да-а. Это точно.
Я подождала продолжения, однако он лишь молча смотрел на меня, загадочно улыбаясь.
– Рано или поздно я все равно выведаю у вас эту историю, – сказала я, упрямо сложив на груди руки.