Опять Буров! Это ужасно!..
И Люда начинала рассказывать Елене Кирилловне о Москве. Она ведь должна была опекать ее.
Шаховская поселилась в квартире Веселовой-Росовой. Люда самоотверженно готова была, как юный паж, повсюду следовать за нею, но Елена Кирилловна решительно уклонилась. Она искала одиночества, и, конечно, Люде это было обидно.
Ждали скорого возвращения Бурова и возобновления работы в лаборатории. Женщины нервничали.
Буров появился, когда Елена Кирилловна ушла в Третьяковскую галерею.
Люда ахнула, когда он вошел в лабораторию, широкоплечий, высокий, чуть насмешливый. Он оглядел лабораторию, конечно, искал глазами Елену Кирилловну.
Ноги у Люды, ее тонкие и сильные ноги, стали свинцовыми, она не могла встать с табурета.
Буров кивнул ей головой.
— Где мама? — спросил он.
— Елена Кирилловна ушла в Третьяковскую галерею. Она ведь впервые в Москве, — ответила ему Люда.
Он посмотрел на часы:
— Я сейчас поеду в гостиницу «Украина». Вечером постараюсь заглянуть к Марии Сергеевне.
— Да, — сказала Люда. — Елена Кирилловна остановилась у нас.
Он снова кивнул головой, смотря поверх Люды. Он даже не поздоровался с ней за руку. И руки у Люды повисли плетьми.
Буров ушел, а Люда, смотря перед собой сухими, невидящими глазами, мысленно произносила страшные клятвы навсегда уйти отсюда. Разве нужна она ему, если он не сделал разницы между нею и табуреткой, на которой она сидела!..
Она уйдет отсюда, чтобы заняться самым тяжелым трудом, как это делают передовые люди. Если знаменитый дирижер в свободное время водит автобус, если Мария Сергеевна Веселова-Росова, ученый с мировым именем, каждый день ездит в оранжерею, занимаясь там черной подсобной работой среди любимых цветов, то Люда пойдет в больницу, в детскую больницу, будет выхаживать там самых тяжелых больных… или станет уборщицей на вокзале, где особенно много проходит людей и где особенно грязно…
Когда Люда вернулась после обеда домой, то застала там Елену Кирилловну и Бурова. Оказывается, они где-то встретились!
Вошедшая перед Людой Мария Сергеевна обнимала Бурова, крепко целуя его в обе щеки:
— Спасибо, родной. Спасибо тебе, богатырь наш от науки.
Буров наклонился и поцеловал у Марии Сергеевны руку.
— Включать в Африке нашу аппаратуру мог каждый. Подвига в этом нет никакого, — шутливо сказал он.
— Подвиг в том, что все в мире изменилось, — ответила Мария Сергеевна, садясь и тяжело дыша после быстрой ходьбы.
— Теперь позвольте и мне, — сказала Елена Кирилловна, вставая и подходя к Сергею Андреевичу.
Она притянула к себе руками голову Бурова, запустив пальцы в его волосы, потом, встав на носки, поцеловала Бурова.
Люда вспыхнула и отвернулась. Она бы выбежала из комнаты, если бы не побоялась выдать себя.
— Очень трудно разобраться, что происходит сейчас на Западе, — сказала Мария Сергеевна. — Представьте, к нам с особой миссией прибыла американская миллиардерша…
— Мисс Морган? — спросил Буров.
— Вы знаете ее? Завтра она посещает наш институт. Она распоряжается моргановским фондом женщин и передает его Всемирному Совету Мира для использования «Б-субстанции» в целях предотвращения ядерных войн.
— Они уже предотвращены, — сказал Буров, усаживаясь в кресло и доставая папироску. — Вы разрешите? — спросил он Марию Сергеевну. Люда заметила про себя, что он начал курить.
— Вы, кажется, близко знакомы с ней, Сергей Андреевич? — безразличным тоном спросила Елена Кирилловна.
— Да, встречались в Африке, — так же спокойно ответил Буров, выпуская клуб дыма.
— Что же она там делала? Удовлетворяла свое любопытство в джунглях и капризы в палатках?
— Она ухаживала за умирающими, работала в госпитале, подкладывала негритянкам, страдающим лучевой болезнью, судна.
Елена Кирилловна поморщилась:
— Что это? Современная эксцентричность американки?