— Беатриче, стой! — закричала Изабелла.
Сестра услышала крик, однако не остановилась, лишь бросила назад торжествующий взгляд. Изабелла пришпорила коня и взобралась по ступенькам, чтобы не потерять из виду беглянку.
«Вот сейчас, — с ужасом думала Изабелла, — этот тонкий смех обратится в панический вопль, когда дерзкая девчонка увидит, что ожидает ее впереди!» Там, где несколько каменщиков неторопливо клали кирпичи под защитой деревянных лесов, стена резко обрывалась. Ширина провала составляла примерно десять футов. Изабелла взмолилась, чтобы Беатриче вовремя заметила опасность. Старшая сестра не слишком жаловала младшую, испорченную годами, проведенными среди неаполитанской роскоши, и не знавшую строгой родительской руки, но Изабелла никогда не желала Беатриче зла.
Длинные косы Беатриче летели по воздуху, словно черные коршуны. Она продолжала гнать коня прямо к расщелине. Изабелла и Франческо выкрикивали ее имя, но всадница их не слышала. Что было тому виной: ветер в ушах и грохот лошадиных копыт или сестра повиновалась зову некоего демона — предвестника душевной болезни? Нечто подобное Изабелла давно подозревала. Те отчаянные стражники, что решили преследовать дочь герцога, давно отстали, другие продолжали кричать. В их возгласах слышался ужас.
Понукая коня перепрыгнуть расщелину, Беатриче бешено заработала локтями. Будто сказочное создание, обратившееся в птицу, она взмыла над пропастью, а конь, словно Пегас, взлетел в воздух под нею. Тело Беатриче оторвалось от спины Драго. Повинуясь воле всадницы, конь вытянулся во всю длину.
На свет еще не рождался конь, способный перепрыгнуть через этот провал! Изабелле захотелось отвести глаза, чтобы не видеть, как Драго рухнет вниз, увлекая за собой отчаянную наездницу. И все-таки что-то в осанке Беатриче, в том, как уверенно она взлетела над седлом, удержало взгляд старшей сестры.
Франческо неистово перекрестился тяжелым серебряным распятием, которое всегда носил на груди, и воззвал к Господу. Однако Беатриче не нуждалась в божественном вмешательстве. Передние копыта лошади высекли искры из кирпичей по ту сторону провала. Не успела Изабелла облегченно вздохнуть, как заметила, что задние ноги благородного животного скользят по краю обрыва. Драго отчаянно пытался обрести равновесие, бока лошади тяжело вздымались. Мгновение казалось, что конь со своей всадницей рухнет на каменщиков, которые сгрудились внизу, закрыв головы руками, но не решались спрыгнуть с лесов и покалечиться.
— Ну же, вперед!
Беатриче пришпорила Драго, и вопреки всем законам движения конь с всадницей все-таки выбрался наверх. С победным возгласом Беатриче обернулась к Изабелле и Франческо, шутливо отсалютовала им и ускакала прочь.
Сердце Изабеллы бешено колотилось в груди. Она подняла глаза на Франческо, ожидая, что тот разделит ее возмущение. Франческо, напротив, даже не старался скрыть восхищенного взгляда, которым провожал Беатриче.
— Бесстрашная, — выдохнул он, глядя, как младшая из сестер легким галопом направляется к дворцу.
— Если бы ваш отец помедлил еще месяц, вашей женой стала бы Беатриче, а меня выдали бы замуж за Лодовико из Милана, — кокетливо, хоть и не без замирания сердца, промолвила Изабелла. — Вам бы это понравилось?
Изабелла и Франческо находились в маленькой гостиной дворца. Перед ними стояли портреты сестер. Скоро слуги Франческо упакуют портрет невесты своего господина в несколько слоев ткани и отвезут в Мантую. Изабелла придирчиво рассматривала портрет Беатриче, гадая, что может привлечь жениха в чертах ее младшей сестры?
— Только если бы я предпочитал изысканной женской красоте пухлые мальчишеские прелести.
Изабелла понимала, что Франческо не следовало говорить ей подобных слов, пока они еще не женаты, К тому же он не должен был отзываться о ее родной сестре так нелестно. И все же от слов жениха Изабелла затрепетала. Ей ли пенять на судьбу? Ее нареченный — будущий маркиз Мантуи — приехал в Феррару, чтобы проведать невесту, в то время как жених Беатриче, Лодовико Сфорца, — даже не правитель Милана, а всего лишь регент при своем юном племяннике — не оказывал своей будущей супруге никаких знаков внимания.
Франческо прибыл в Феррару не только ради пышных празднеств. Он привез матери Изабеллы картину мантуанского придворного живописца Андреа Мантеньи и собирался увезти с собой портрет возлюбленной кисти Козимо Туры. Живописцу заказали портреты обеих сестер, но Лодовико, поглощенный страстью к своей последней любовнице, не спешил присылать гонца за портретом Беатриче. Так утверждал миланский посланник герцога д'Эсте мессир Джакомо Тротти. При дворе Феррары шептались, что только после третьего напоминания Лодовико заплатил художнику обещанные четыре флорина.