Мы перед рубежом «невозможного возвращения», подумал Президент и почувствовал ужасный приступ смеха, но заставил себя держать губы плотно сжатыми. Его разум боролся с туманной паутиной докладов и мнений, которые вели к страшному выводу: Советы подготавливают первый удар, который несет неслыханные разрушения Соединенным Штатам Америки.
— Сэр? — нарушил тяжелое молчание Хэннен. — Следующий доклад адмирала Нэрремора. Адмирал?
Распечатана еще одна папка. Адмирал Нэрремор, худой, костлявый на вид, лет пятидесяти пяти, начал продираться через засекреченные сведения:
— В 19 часов 12 минут британские вертолеты с борта корабля противоракетной обороны «Вассал» сбросили в море шумопеленгаторы, которые подтвердили присутствие шести неопознанных подлодок в семидесяти трех милях к северу от Бермуд, державших под прицелом триста градусов по окружности. Если эти подлодки нацелены на северо-восточное побережье, то они находятся уже на расстоянии ракетного удара по Нью-Йорку, военно-воздушным базам на восточных морях, Белому Дому и Пентагону.
Он взглянул через стол на Президента, глаза у него дымчато-серые под густыми седыми бровями. Белый Дом в пятидесяти футах над их головами.
— Если были обнаружены шесть, — сказал он, — можно положиться, что у Ивана там по меньшей мере раза в три больше. Они могут доставить к цели несколько сотен боеголовок в течение от пяти до девяти минут после пуска.
Он перевернул страничку:
— По данным часовой давности, двенадцать советских подлодок класса «Дельта 2» все еще находятся на позиции в двухстах шестидесяти милях на северо-западе от Сан-Франциско.
Президент почувствовал изумление, как будто все это был сном перед пробуждением.
Думай! — приказал он себе. Думай, черт тебя побери!
— А где наши подлодки, адмирал? — услышал он свой голос, словно голос незнакомого человека.
Нэрремор вызвал другую компьютерную карту на настенный экран. На ней были показаны мерцающие точки на расстоянии около двухсот миль на северо-востоке от советского Мурманска. Следующая карта на экране принесла Балтийское море и другое скопление подлодок на северо-западе от Риги. Третья карта показала восточное русское побережье и линию подлодок в Беринговом море между Аляской и советским материком.
— Мы взяли Ивана в железное кольцо, — сказал Нэрремор, — только скажите слово — и мы потопим все, что только попытается прорваться.
— Думаю, картина весьма ясная, — голос Хэннена был спокоен и тверд, — мы должны опередить Советы.
Президент молчал, пытаясь выстроить мысли в логическую цепь. Ладони покрылись потом. «Что, если они не планируют первый удар? Что, если они верят, что это мы?.. Если мы продемонстрируем силу, не подтолкнет ли это их переступить через край?»
Хэннен взял сигарету из серебряного портсигара и закурил ее. И опять глаза Президента потянулись к пламени.
— Сэр, — Хэннен отвечал мягко, как будто разговаривал с неразвитым ребенком, — если Советы что-нибудь уважают, так это силу. Вам это известно не хуже, чем любому из присутствующих в этом кабинете, особенно после инцидента в Персидском заливе. Им нужна территория, и они готовы уничтожить нас и понести свою долю потерь, чтобы добиться этого. Черт, ведь их экономика слабее, чем наша. Они собираются подталкивать нас, пока мы не сломаемся или не ударим, а если мы затянем, не сломаемся… Боже, помоги нам!
— Нет, — потряс головой Президент. Они повторяли это много раз, и эта идея доводила его до тошноты. — Нет, мы не нанесем первого удара.
— Советы, — терпеливо продолжал Хэннен, — понимают дипломатию кулака. Я не говорю, что считаю, будто мы должны уничтожить Советский Союз. Но я, правда, верю — неистово — что сейчас самое время сказать им, и решительно, что нас не подтолкнешь и мы не позволим их ядерным подлодкам осаждать наши побережья в ожидании сигнала к пуску.