«Это несправедливо! — подумал он и чуть не засмеялся. — Нет, совершенно несправедливо!»
— Тринадцать тысяч триста, — напряженно произнес Ломбард.
Он поспешно сделал по карте еще одно вычисление, но не сказал, что получилось, и Маклин не спросил его. Полковник знал, что им предстояло выдержать изрядную встряску, и подумал о трещинах в потолках и стенах «Дома Земли», о тех разломах и провалах, о которых эти сукины братья Осли должны были позаботиться, прежде чем открывать убежище. Маклин пристально смотрел на экран прищуренными глазами и втайне надеялся, что, прежде чем умереть, Осли почувствуют, как поджаривается их собственная шкура.
— Двенадцать тысяч двести, полковник.
Шорр панически всхлипнул и подтянул колени к груди. Он уставился в пустоту, как будто уже видел в хрустальном шаре время, место и обстоятельства своей смерти.
— Вот дьявол, — спокойно сказал Уорнер, еще раз затянулся сигарой и раздавил ее в пепельнице. — Думаю, нам нужно устроиться поудобнее. Бедолаг наверху раскидает, как тряпичных кукол.
Он вжался в угол, опустившись на пол руками и ногами.
Капрал Прадос снял наушники и прислонился к стене. По его щекам катились бисеринки пота. Беккер стоял рядом с Маклином, который смотрел на приближавшуюся искру на радаре Ломбарда и считал секунды до взрыва.
— Одиннадцать тысяч двести. — Плечи Ломбарда опустились. — Она проходит мимо Голубого Купола! Проходит на северо-запад! Думаю, ударит в реку! Пролетай, скотина, пролетай!
— Пролетай, — выдохнул Беккер.
— Пролетай, — сказал Прадос и зажмурился. — Пролетай. Пролетай.
Искра исчезла с экрана.
— Мы потеряли ее, полковник! Она ушла ниже зоны действия радара!
Маклин кивнул. Но ракета все еще падала к лесу возле реки Литл-Лост, и полковник продолжал отсчет.
Все услышали шум, похожий на далекий слитный рев тысяч труб.
Наступила тишина.
— А вот теперь… — сказал Маклин.
В следующее мгновение экран радара вспыхнул ярким светом. Все закричали и закрыли глаза. Маклин на миг ослеп от вспышки. Он понял, что наставленный в небо радар на вершине Голубого Купола испепелен. Другие экраны тоже засветились, как зеленые солнца, и вышли из строя сразу же вслед за вспышкой главного экрана. Помещение заполнил трубный рев, а пульты управления стали извергать снопы голубых искр: всю проводку замкнуло.
— Держитесь! — заорал Маклин.
Полы и стены затрясло, трещины молниями разбежались по потолку. Посыпались пыль и щебень, на пульты управления обрушился град крупных камней. Зал довольно сильно качнуло, Маклин и Беккер упали на колени. Свет мигнул и погас, но через несколько секунд включилось аварийное оборудование, и освещение стало резче, ярче, оно отбрасывало более глубокие тени, чем прежде.
Еще один слабый толчок, еще один дождь известки и камней — и пол успокоился.
Волосы Маклина побелели от пыли, лицо тоже было испачкано, а кожа ободрана. Но воздухоочистительная система гудела: пыль уже всасывалась в стенные вентиляционные решетки.
— Все в порядке? — прокричал полковник, пытаясь стереть зеленую пелену с глаз.
Он услышал кашель. Кто-то всхлипывал — должно быть, Шорр.
— Все ли в порядке?
Ответили все, кроме Шорра и одного техника.
— Ну, пронесло! — сказал он. — Проскочили!
Он знал, что на верхних уровнях, у гражданских, наверняка есть переломы, сотрясения мозга и шоковые состояния, а сейчас эти люди, наверное, в панике. Но свет горел, система очистки воздуха работала, и «Дом Земли» не рассыпался, как карточный домик в бурю.
«Пронесло! Теперь мы справимся!»
Часто моргая из-за зеленой пелены в глазах, полковник с усилием встал на ноги. Короткий лающий смех вырвался из его стиснутых зубов. Он хохотал все громче и громче, потому что был жив, а его крепость все еще стояла. Кровь его кипела и бурлила, как бывало в жарких джунглях и на пересохших равнинах чужеземных полей сражений. На огневых рубежах враг носил лик дьявола и не прятался за маской психиатров ВВС, налоговых инспекторов, бывших жен и ненадежных деловых партнеров. А он был полковником Джимбо Маклином, он шел, словно тигр, худой и мускулистый, и рядом с ним, как всегда, был Солдат-Тень.
Сейчас он в очередной раз победил смерть и бесчестье. Полковник усмехнулся белыми от пыли губами.