Женщина захохотала, она была на грани истерики.
— У вас ума не больше, чем у муравья. Кто-то же видел пожар! Помощь пришлют! Мы должны добраться в Блейкмен!
— Ну да, — сказал Джош.
Он устал от разговора, к тому же тратил драгоценный воздух, поэтому отполз на несколько футов и подыскал себе местечко. Джош испытывал сильную жажду, но в то же время ему требовалось облегчиться.
«Потом, — подумал он, — сейчас я слишком устал, чтобы двигаться».
Боль вновь стала усиливаться. Мысли уносили его из подвала Поу-Поу к сожженному кукурузному полю, к тому, что могло остаться от всего мира там, наверху, и, в частности, вокруг них — если, конечно, началась Третья мировая война. К этому времени она уже, наверное, закончилась. Русские вторглись в Америку или американцы заняли Россию. Он подумал о Рози и мальчиках — они живы или мертвы? Он может никогда не узнать об этом.
— О боже! — прошептал Джош и, свернувшись калачиком, уставился в темноту.
— Ух, ух, ух… — задыхаясь, принялся икать Поу-Поу. Потом громко сказал: — Суслик в норе! Эми! Где мои тапочки?
Девочка издала еще один болезненный стон, и Джош стиснул зубы, чтобы удержать крик ярости.
«Такое чудесное дитя, — подумал он. — А теперь умирает, как все мы. Мы уже в могиле. Все готово, осталось только подождать».
У него было чувство, что его положил на лопатки соперник, с которым он не собирался бороться. Он почти слышал, как судья ведет счет, хлопая по ковру: один… два…
Плечи Джоша дрогнули. Еще не три. Скоро, но не сейчас. И он провалился в мучительный сон, в котором душу его преследовали всхлипы, издаваемые ребенком.
Глава 14
Человек долга
«Дисциплина и контроль! — Голос Солдата-Тени звучал подобно удару ремня по заду мальчишки. — Вот что делает мужчину мужчиной. Помни… помни…»
Полковник Маклин съежился в грязной яме. В двадцати футах над его головой, в щель между землей и краем исковерканного люка, накрывшего яму, пробивалась единственная полоска света. Через эту щель прилетали мухи, кружились над лицом человека и садились на вонючие кучи вокруг него. Он не помнил, сколько времени пролежал тут, но вычислил, что поскольку вьетконговцы появлялись раз в день, то, значит, он провел в яме тридцать девять дней. Но может быть, они появлялись два раза в день, тогда его расчеты были неправильны. А может, они пропустили день-другой. Может, они появлялись три раза на дню и пропускали следующий день. Все может быть.
«Дисциплина и контроль, Джимбо. — Солдат-Тень сидел со скрещенными ногами у стенки ямы, примерно в пяти футах от Маклина. Он был в камуфляжной форме, а на его бледном лице с неясными чертами темнели зеленые и черные маскировочные пятна. — Возьми себя в руки, солдат».
— Да, — сказал Маклин, — беру себя в руки.
Он поднял тощую ладонь и отогнал мух.
А потом начался стук, и Маклин застонал и вжался в стену. Чарли стучали по люку прутьями и палками. Эхо в яме удваивало и утраивало шум, пока Маклин не зажал уши руками. Стук продолжался, все громче и громче, и Маклин чувствовал, что вот-вот закричит.
«Нельзя! — сказал Солдат-Тень с глазами, как лунные кратеры. — Нельзя, чтобы они слышали твои крики».
Маклин набрал пригоршню земли и засунул ее в рот. Солдат-Тень был прав. Солдат-Тень всегда был прав.
Стук прекратился, и крышку оттащили в сторону. Пронзительный солнечный свет ослепил Маклина, и он увидел их, с ухмылкой перегнувшихся через край.
— Эй, полкаш! — позвал один. — Жрать хочешь, полкаш Макрин?
Рот Маклина был полон грязи и дерьма. Полковник кивнул и сел, как собака, готовая почесаться.
«Осторожно, — прошептал ему на ухо Солдат-Тень. — Осторожно».
— Жрать хочешь, полкаш Макрин?
— Пожалуйста. — Изо рта Маклина вываливалась грязь. Он протянул к свету ослабшие руки.
— Лови, полкаш Макрин!
Что-то упало в грязь в нескольких футах от разлагавшегося трупа пехотинца по имени Рэгсдейл. Маклин подполз к нему, перебрался через труп и схватил это что-то, оказавшееся жаренной на масле рисовой лепешкой. Он стал жадно запихивать ее в рот, к глазам подступили слезы радости. Чарли над ним захохотали. Маклин переполз через останки капитана ВВС, которого прозвали Миссисипи за густой бас. Теперь от Миссисипи осталась кучка тряпья и костей. В дальнем углу лежало третье тело: еще один пехотинец, парень из Оклахомы по фамилии Макги. Маклин присел над Макги, жуя рис и чуть не плача от радости.
— Эй, полкаш Макрин. Ты грязнуля. Пора принимать ванну.
Маклин всхлипнул и вздрогнул, прикрыл голову руками, потому что знал, что это означает.