Один из чарли перевернул в яму ведро с человеческим дерьмом, и оно полилось на Маклина, растекаясь по голове, спине и плечам. Чарли зашлись от хохота, но полковник устремил все внимание на рисовую лепешку. Брызги фекалий попали на нее, и он вытер их лохмотьями своей летной куртки.
— Вот так! — крикнул вниз чарли, выливший ведро. — Теперь ты чистый парень!
Мухи замельтешили над головой Маклина.
«Хороший у меня сегодня обед, — подумал Маклин. — Это поддержит жизнь».
Пока он разжевывал лепешку, Солдат-Тень сказал: «Правильно делаешь, Джимбо. Разжуй каждый кусочек до последней крошки».
— Ты теперь стал чистым! — снова крикнул чарли, и металлическую крышку вернули на место, отрезав солнечный свет.
«Дисциплина и контроль. — Солдат-Тень подполз к нему ближе. — Это делает мужчину мужчиной».
— Да, сэр, — ответил Маклин.
Солдат-Тень смотрел на него глазами, горящими, как напалм в ночи.
— Полковник!
Его звал далекий голос. Этот голос трудно было уловить, потому что по телу разливалась боль. На Маклине, почти ломая его позвоночник, лежало что-то очень тяжелое.
«Мешок картошки, — подумал он. — Нет, не то. Что-то тяжелее».
— Полковник Маклин, — настаивал голос.
«Идите к черту, — мысленно огрызнулся он. — Пожалуйста, уйдите».
Он попытался поднять правую руку, чтобы согнать мух с лица, но, когда пошевелил ею, от кисти к плечу его пронзила оглушающая боль и отозвалась в позвоночнике. Маклин застонал.
— Полковник! Это Тедди Уорнер. Вы меня слышите?
Уорнер. Мишка Тедди.
— Да, — проговорил Маклин.
Боль ножом ударила его под ребра. Он знал, что сказал недостаточно громко, поэтому попробовал еще:
— Да, я слышу вас.
— Слава богу! У меня есть фонарь, полковник!
Луч попал Маклину на веки, и полковник попытался открыть глаза. Свет пробивался с высоты примерно в десяти футах над головой Маклина. Каменная пыль и дым все еще не развеялись, но полковник смог разобрать, что лежит на дне ямы. Медленно повернув голову, отчего боль чуть не швырнула его в беспамятство, он увидел: дыра над ним недостаточно широка, чтобы в нее мог пролезть человек. Как он оказался зажатым в таком пространстве, полковник не знал. Ноги его были поджаты, спина скрючилась под тяжестью не мешка с картошкой, а человеческого тела. Под тяжестью мертвеца — кого именно, Маклин не мог сказать. Над ними висели рваные кабели и переломанные трубы. Полковник попытался высвободить ноги из-под страшной тяжести, но жгучая боль снова пронзила его правую руку. Он повернул голову в противоположную сторону и при слабом свете фонарика, пробивавшемся сверху, увидел то, что стало сейчас его главной проблемой.
Его правая рука уходила в трещину в стене. Трещина была примерно в дюйм шириной, а на скале блестели струйки крови.
«Моя рука», — тупо подумал он.
Ему вспомнились оторванные пальцы Беккера. Он решил, что рука могла попасть в щель, когда он падал, а потом скала переместилась опять…
Он не чувствовал ничего, кроме терзающей боли в запястье, как от затянутого наручника. Кисть и пальцы онемели.
«Придется научиться быть левшой, — решил он. И вдруг его словно ударило: — Мой палец для спускового крючка пропал».
— Наверху со мной капрал Прадос, полковник! — крикнул вниз Уорнер. — У него сломана нога, но в остальном он в порядке. У других состояние хуже, многие мертвы.
— А как ваше? — спросил Маклин.
— Спину чертовски крутит. — Голос звучал глухо, будто Уорнеру было трудно дышать. — Чувствую себя так, словно разваливаюсь на части и суставы меня не держат. Плюю кровью.
— Кто-нибудь занимается составлением сводки потерь?
— Переговорная линия вышла из строя. Из вентиляции валит дым. Я слышу, что где-то кричат люди, значит кто-то из них выжил. Боже мой, полковник! Должно быть, гора сдвинулась!
— Мне нужно выбраться отсюда, — сказал Маклин. — У меня рука зажата в скале, Тедди. — Мысль о размолоченной кисти вернула ему боль, и он с усилием стиснул зубы, пережидая ее. — Вы можете помочь мне?
— Как? Я не смогу пролезть к вам, а если рука у вас зажата…
— Мне раздробило руку, — спокойно сказал ему Маклин, чувствуя, что теряет сознание: все плыло и казалось нереальным. — Достаньте мне нож. Самый острый, какой удастся найти.
— Что? Нож? Зачем?
Маклин свирепо усмехнулся:
— Не важно. Достаньте. Потом разожгите костер и дайте мне головню. — Странно, но он до конца не осознавал, что то, о чем он говорит, касается его самого, как будто речь шла о другом человеке. — Головня должна быть раскаленной докрасна, Тедди. Такой, чтобы можно было прижечь обрубок.