========== 1. СОБОР СВЯТОГО СЕБАЛЬДА ==========
ПРОЛОГ
Людвиг с беспокойством следил, как узловатые пальцы гадалки раскладывают засаленные карты, смотревшиеся совершенно неуместно на столике черного дерева, инкрустированном золотом.
Пронзительные голубые глаза короля не отрывались от карт, длинные белые пальцы нервно постукивали по подлокотникам кресла. Внезапно король оглянулся, как будто почувствовал присутствие кого-то невидимого в своем роскошно отделанном кабинете.
- Ты уверена, что никто не видел, как ты пришла?
- Откуда мне знать, государь! – гадалка ухмыльнулась, обнажив редкие, желтые зубы. – Это твой замок, а не мой.
Король откинулся на спинку кресла и поджал губы.
- Лебединый замок – уединенное место, - произнес он, как будто размышляя вслух. – Северные склоны Альп. До ближайшей деревни – час ходьбы.
- Но ты все равно беспокоишься, государь, - гадалка внимательно посмотрела на короля тусклыми желтоватыми глазами.
- Да, беспокоюсь, - Людвиг с досадой отвел взгляд. – Тебе должно быть известно, что в королевских замках стены имеют уши.
- А эхо в горах бывает долгим, - со странной усмешкой добавила гадалка.
Лакированная поверхность столика, изготовленного во Флоренции по специальному заказу короля, понемногу скрывалась под старыми, грязными картами. Король брезгливо поморщился.
- Так что же? – нетерпеливо спросил он. – Что говорят карты?
Гадалка снова ухмыльнулась и промолчала. Король закусил губу.
- Я помню тебя, - проговорил он, нервно постукивая точеными белыми пальцами по резным подлокотникам кресла, - я ведь хорошо тебя помню.
Старуха пожала плечами.
- Раз ты снова позвал меня, значит, и впрямь помнишь, государь.
- А сама ты не забыла, что предсказала мне тогда, двадцать один год назад?
Старуха оторвалась от карт, и ее подслеповатые глаза встретились с пронзительными, ярко-голубыми глазами короля.
- Я просто бедная крестьянка. Бедная крестьянка, королю гадала раз в жизни. Только раз. Разве ж такое забудешь? Карты тогда предсказали, что твоя помолвка расстроится.
- И она расстроилась.
- А еще карты предсказали, что ты не женишься.
- И я так и не женился.
- А еще, что твой младший брат сойдет с ума.
- И он сошел с ума, - пальцы короля впились в подлокотники кресла. - Моего брата мучают припадки безумия.
- А еще я предсказала, что ты проиграешь войну, - продолжала старуха.
- И я ее проиграл.
- Но что двадцать один год власти твоей ничто не будет угрожать.
- Ты меня не обманула. Прошел двадцать один год, и я все еще король.
Слова «я все ещё король» Людвиг произнес с нескрываемой горечью.
Старуха промолчала и принялась снова тасовать колоду.
Король поднялся - высокий, статный, надменный. Он бросил взгляд в висевшее на стене зеркало в золотой раме, поправил воротник, провел рукой по длинным, густым, черным волосам. Ему было уже сорок лет, но выглядел он моложе. Он принадлежал к тем мужчинам, которые, даже распрощавшись с молодостью, не становятся менее привлекательными. Наоборот, женщины заглядываются на таких мужчин едва ли не до их старости. Вот только король не принадлежал к числу тех мужчин, что заглядываются на женщин.
Он подошел к стоявшему в кабинете на большом столе огромному белому лебедю из великолепного фарфора и погладил его.
- Послушай, - произнес он, обернувшись, - двадцать один год минул. Я хочу знать, что будет дальше?
Гадалка молчала.
- Что будет дальше? – в голосе короля зазвучали повелительные нотки. - Я позвал тебя, чтобы ты открыла мне будущее, а не для того, чтобы слушать твое молчание.
Людвиг читал во взгляде гадалки не то сожаление, не то насмешку.
Стенные часы мелодично пробили пять. Короля внезапно охватил озноб. Он набросил на плечи роскошную соболиную шубу - подарок русского императора – и принялся теребить украшенные королевскими гербами золотые пуговицы на своем мундире. Теперь он смотрел на гадалку с нескрываемой ненавистью. А старуха как будто глубоко задумалась, и ее бледные сухие губы кривились в недоброй усмешке.
- Скоро, очень скоро ты потеряешь власть, - голос гадалки стал похож на воронье карканье.
Помолчав, она добавила:
- А вместе с властью и жизнь.
Густые брови короля сошлись, на лбу появилась глубокая складка, голубые глаза потемнели.
- Кого мне следует опасаться? – глухо спросил он.
- Своего брата, - отвечала гадалка, бросив быстрый взгляд на короля.
Король застыл.
- Своего брата, - повторила старуха, глядя на грязные карты. – И себя.
1. СОБОР СВЯТОГО СЕБАЛЬДА
Темнота наваливалась на столицу, проглатывала дворцы, особняки, церкви и бедные домишки, а город отчаянно ей сопротивлялся, зажигая все новые и новые огни.
Из кафедрального собора святого Себальда выходили почтенные бюргеры, чинно раскланивались друг с другом и растворялись в темноте, чтобы вновь возникнуть уже в своих домах, где их ожидали жареные колбаски, пиво и домочадцы.
В опустевшем соборе суетился увалень-служка в заляпанной восковыми пятнами рясе. Он торопливо гасил оплывшие свечи и бросал их в большой деревянный ящик, который перетаскивал с места на место. Время от времени служка с опаской посматривал на архиепископа, который в этот день лично отслужил вечерню. Прелат, высокий, прямой, с худощавым и надменным лицом, стоял на ступенях алтаря, облаченный в великолепную бархатную мантию с тяжелым золотым крестом на груди. Он казался воплощением власти: карающей, беспощадной, неумолимой. Казалось, его тонкие, плотно сжатые губы никогда не целовали ничего, кроме камня и стали. Хотя в столице всегда шушукались о том, что грозный архиепископ питает слабость к женскому полу и даже называли имена его любовниц. Но если о постыдном пристрастии короля к мужчинам говорили открыто, то о любовных похождениях прелата в дамских альковах лишь шептались. Короля терпели, архиепископа – боялись.
Внимание прелата сейчас было приковано к невысокому человеку, стоявшему возле гробницы святого Себальда.
В темноте за колоннами маячили две фигуры.
- Только бы не случился припадок, как в прошлый раз, - пролетел по собору легкий шепот, и непонятно было, кто это произнес – служка, люди за колоннами или же сам архиепископ.
Стоявший возле гробницы человек как будто уловил этот шепот, нахмурился иопустил голову.
- Ваше высочество? –произнес архиепископ, в голосе которого звучала плохо скрытая досада.
Человек обернулся.
У него были белокурые, мягкие волосы,темные глаза, правильные черты лица, и он был, несомненно, красив, но во взгляде его было нечто неуловимое, отталкивающее.
Это был принц Отто, младший брат короля Людвига. Всем было известно, что оба брата – и старший, король, и младший, наследный принц – страдали душевными болезнями. Но если у короля она проявлялась в странных чудачествах, то принца называли настоящим одержимым. Десять лет назад его безумие стало стремительно прогрессировать, периоды помешательства становились все длиннее, а само помешательство – все глубже. В моменты же просветления принц становился удивительно набожным. Он мог целые часы проводить в молитвах, регулярно посещал мессу… Лишь немногие, в том числе и архиепископ, знали, что принц Отто, как и его старший венценосный брат, не только страдает душевной болезнью, но и питает постыдное пристрастие к мужчинам. Отличие принца от старшего брата состояло в том, что он считал это своим смертным грехом и умолял Господа избавить его от этого … Принц полагал, что его безумие является наказанием за содомский грех. Но Господь оставался глух к молитвам принца, во всяком случае в том, что касалось богомерзкой содомии. А вот безумие принца стало как будто отступать. Периоды просветления становились длиннее, а периоды безумия – короче. И, что самое интересное, если король Людвиг, никогда особо не интересовавшийся государственными делами, в последнее время вообще перестал ими заниматься, передоверив всё кабинету министров, то принц Отто всё больше проявлял интерес к политике. Время от времени он встречался с министрами и даже просил составлять для него памятные записки, касавшиеся состояния финансов, ситуации с продовольствием и прочего. Более того, в частных беседах принц позволял себе нелицеприятные оценки ситуации в королевстве. Он говорил, что страна катится в пропасть и нужно что-то делать, иначе может разразиться бунт или даже революция… Впрочем, об этом интересе принца знали немногие. Для большинства принц оставался несчастным сумасшедшим. Да он и был таковым.