- На моем наруче кристалл покалывает, - кивнул Бенедикт. - Похоже на ощущение, когда засыпаешь на руке, и она немеет. Хотя я раньше никогда не слышал, чтобы это объяснялось в таких терминах, мастер Ферус.
- Это звучит как бессмыслица, - сказала Гвен. - Что-то либо холодное, либо нет, сэр.
- Ага, - воскликнул Ферус, указывая на нее пальцем. - Я и не подозревал, что вы интересуетесь философией! Прекрасно!
- Прошу прощения, - удивилась Гвен. - Я не упоминала философию.
- Разве? - ответил Ферус. - Вы только что слышали, как сэр Бенедикт подтвердил, что его опыт с оружейным кристаллом значительно отличается от вашего собственного. Существует только одна реальность; это правда, но вы оба испытываете разные ощущения. Чем старше вы становитесь, я думаю, тем яснее вы понимаете, что вселенная похожа на зеркало, мисс Ланкастер.
- Чем именно?
- Тем, что оно отражает гораздо больше смысла, чем вы, вероятно, осознаете.
- Бред. Если я смотрю на голубое платье, то вижу голубое платье. Тот факт, что смотрю на него, не изменяет цвет.
- Ага - сказал Ферус, поднимая палец. - Но предположим, что то, что вы видите синим - это тот же оттенок, смотря на который сэр Бенедикт видит зеленый.
- Но этого не происходит, - парировала Гвен.
- Откуда вы знаете? - ответил Ферус. - Вы видите с глазами сэра Бенедикта? И если да, то я хотел бы узнать этот секрет.
Гвен несколько раз моргнула.
- То есть, вы утверждаете, что, когда я вижу синий, он видит зеленый?
- Не совсем так. Он видит синий цвет, - сказал эфиромант. - Но свой синий цвет. Не ваш.
Гвен нахмурилась. Она открыла рот, чтобы снова возразить, подумала и сжала зубы.
- И если у Бенедикта такое свойство, тогда, возможно, у всех остальных тоже?
Бенедикт засмеялся в кружку.
- Ты должна признать, что это многое бы объяснило в эстетических вкусах Дома Асторов.
- Фу, - содрогнулась Гвен. - Да, эти люди просто не могут правильно подбирать свой гардероб.
- Так вот, - сказал Ферус, еще раз приложившись к кружке. - Цвета нечто совершенно простое и относительно второстепенное. Что, если другие фундаментальные аспекты жизни кажутся совершенно разными для остальных? Что, если их ощущения тепла и холода отличаются? Что, если они ощущают удовольствие или боль по-разному? Что, если, в их глазах, гравитация тянет объекты в сторону, а не вниз? Как мы узнаем разницу, а? В конце концов, мы все научились называть одни и те же явления определенными именами с того момента, когда мы были маленькими. Мы могли видеть окружающее совершенно уникальным и удивительным и могли быть совершенно не осведомлены об этом.
- Это звучит в высшей степени неорганизованно, - сказала Гвен. - Я уверена, что Бог Всемогущий не создал бы мир и его жителей в такой неустойчивой форме.
- Ага! - просиял Ферус. - Вот, вы уже и философ! Очень много разумных людей прошлого выдвигали аналогичный аргумент.
- Настоящий вопрос, конечно, в том, - вставил Бенедикт, - почему это важно. В конце концов, у нас, похоже, есть общая система отсчета для синего, и когда она говорит «синий», я знаю, о чем она говорит, даже если мой синий, на самом деле ее зеленый.
- Это важно, потому что это философия, - ответил Ферус с выражением тайной мудрости. - Если бы все философы серьезно относились к таким вопросам, как ваш, сэр Бенедикт, они бы свернули свои занятия философией, не так ли?
Гвен потягивала чай, нахмурившись еще сильней.
- Но... Я конечно не говорю, что согласна с вашими утверждениями мастер Ферус, но давайте предположим, что вы правы, ради продолжения дискуссии.
- Давайте предположим, - согласился Ферус.
- Тогда это означает что... во всех практических смыслах каждый из нас живет в своей собственной... Вселенной-Шпиле, не так ли? Воспринимая все это по-своему.
- Продолжайте, - сказал Ферус.
- Ну, - сказала Гвен, - если это так, мне кажется совершенно удивительным, что нам удалось установить хоть какое-либо общение.
Ферус выгнул бровь.
- Быстро учитесь, мисс Ланкастер, очень быстро. В самом деле. Когда мы связываемся с нашими собратьямии-смертными, происходит нечто совершенно замечательное. И, возможно, когда-нибудь, когда мы все будем усердно работать над этим и перестанем истреблять друг друга, мы, может даже, увидим глазами друг друга, - просиял он. - На данный момент, я полагаю, нам придется только выводить прекрасные умозаключения. Пища для размышлений. Он осушил третью кружку очередным глотком и помахал, прося добавки.