Но сегодня все иначе. Сегодня она сделала то, чего не могла много дней. Приняла душ. Сварила кофе. Выпила его. Вышла из дому, не бросив испуганного взгляда на дверь Лидии и не посмотрев на часы — ушла Лидия или еще нет. И сегодня она усядется напротив Бьёрна на кухне у Инес и пробудет с ним наедине, долго — дольше, чем когда-либо прежде. Они поговорят друг с другом. Элси наконец ответит на вопросы, которые он никогда не задавал. И это будет хорошо. По-настоящему хорошо.
Она успела взбежать на три ступеньки, пока снимала перчатки, потом подняла руку, чтобы позвонить, но остановилась. С какой стати ей звонить в дверь? Пару недель назад она входила и выходила, когда хотела. Рука опустилась и легла на дверную ручку, тяжелую черную дверную ручку с мягкими очертаниями, всегда привлекавшими Элси чем-то таким, что невозможно сформулировать для себя и рассказать другим. Нажав, она открыла дверь. Дверь распахнулась, и Элси уже собиралась крикнуть бодрое «Привет!», но так и застыла на месте, открыв рот. Слушая.
Он пел. Бьёрн стоял на кухне и пел. И пел он псалом.
— Привет! — все-таки крикнула она и подумала, что прозвучало это вполне обычно и бодро, но постояла в гардеробной чуть дольше, чем необходимо. Теперь в доме было совершенно тихо, никакого движения не доносилось с кухни. Мелькнула картинка: Бьёрн опустился на пол, он лежит там теперь, испуская последний вздох. Она выпрямилась — какая невероятная глупость! — и отогнала картинку прочь, торопливо проведя рукой по волосам. Велела себе двигаться легко и плавно, словно чтобы убедить самое себя, что она совершенно спокойна, а затем сделала шаг в холл. Бьёрн вышел из кухни в то же самое мгновение, глубоко засунув руки в карманы бордового халата и ошарашенно моргая:
— Ты?
Элси поправила сумку на плече и попыталась улыбнуться:
— Ага.
Стало тихо на мгновение, достаточно долгое, чтобы Элси успела расслышать незаданный вопрос. Что ты тут делаешь? Бьёрн первым справился с растерянностью, что-то блеснуло в его глазах, но тут же спряталось, он запахнул халат, завязал пояс и улыбнулся с некой учтивой любезностью. Точно она чужой человек.
— Хочешь кофе?
Элси кивнула, но молча. Бьёрн снова сунул руки в карманы и пошел на кухню. Элси тихо скользнула следом. Моих шагов не слышно, подумала она. Надо было, наверное, взять с собой туфли, туфли на крепких каблуках, чтобы не красться в одних чулках…
Нарядная кухня Инес, как всегда, сияла чистотой, хотя в раковине стояла немытая посуда от завтрака. Герани выстроились в ряд на подоконнике, оловянное блюдо с красными яблоками красовалось на обеденном столе поверх наглаженной льняной дорожки, служившей скатертью. А на магнитной доске для записок висела, как обычно, гастрольная программа Бьёрна рядом с расписанием Сюсанны и старой открыткой, которую она сама когда-то прислала с Ямайки. Элси кашлянула.
— Я просто зашла попрощаться, — сказала она.
Бьёрн не обернулся. Он был целиком поглощен тем, что наливал в кастрюлю воду для кофе.
— Опять уйдешь в море?
Голос его звучал как всегда и все-таки чуть иначе. Что-то в нем появилось новое, но Элси не могла определить, что именно. Отодвинув стул от стола, она села.
— Нет. Пока нет. Но ты же уезжаешь на гастроли.
Он поставил кастрюлю на плиту, по-прежнему стоя спиной к Элси.
— Да-да. Но это только три дня.
— Но ты ведь потом сюда не вернешься?
— Нет, конечно. На той неделе мы несколько раз играем в Стокгольме. А потом начинаем репетировать для следующего диска. Булочку хочешь?
— Нет, спасибо.
Снова стало тихо. Элси наклонилась над сумкой и подковырнула тонкую полоску кожи, наверное, она когда-то намокла, поэтому теперь покоробилась и задралась. Элси туго скрутила ее в другую сторону, пытаясь расправить. Бьёрн вдруг захлопнул шкафчик с такой силой, что она подняла глаза, по-прежнему не отпуская кожаную полоску.
— У тебя все хорошо?
Где-то снаружи каркнула ворона, но в остальном было тихо. Бьёрн не ответил, хотя не мог не услышать. Он стоял к ней спиной и варил кофе. Элси повторила вопрос, но более испуганным тоном:
— Как ты? У тебя все хорошо?
Он повернулся, и несколько секунд они смотрели друг другу прямо в глаза. У Бьёрна глаза были темные и блестящие, кожа гладкая и белая, как слоновая кость, длинные сверкающие волосы, подстриженные «под пажа» — до самого ворота халата. Какой же он красавец, вдруг подумала Элси. Неужели и Йорген был такой же красивый? И немедленно сморгнула, прогоняя эту мысль.