— Господин Волков, — негромко произнёс седовласый полковник Генерального штаба, — Высочайшим указом его Императорского Величества вы произведены в подпоручики и зачислены во второй особый отдел Генерального штаба. Прежде чем приступить к обязанностям, вы должны принести присягу.
Священник, в простом, черном облачении, поднял крест:
— Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа…
Чёткий голос дьячка начал читать присягу, и я-новоиспечённый офицер, слегка сбиваясь, повторял каждое слово. Формула была та же, что и у строевых офицеров:
«Обещаю и клянусь Всемогущим Богом, пред Его Святым Евангелием, что хочу и должен верно и нелицемерно служить Его Императорскому Величеству…»
Текст был довольно длинным, с обязательствами: быть верным Государю и престолу; исполнять приказы начальников; защищать Отечество «до последней капли крови»; не участвовать в заговорах и бунтах. В конце, как меня и учили, я по старинному обычаю, трижды перекрестился, приложился к кресту, затем к Евангелию.
Формула присяги была та же, что и у строевых офицеров, но после последних слов, когда новоиспечённый разведчик приложился к кресту, Куропаткин тихо добавил:
— Клянётесь ли вы хранить тайну поручений, даже под угрозой смерти, и действовать там, где Родина скажет, без права на славу и награды?
— Клянусь, — твердо ответил я, а про себя шёпотом добавил — А херли еще делать…
Полковник удовлетворенно кивнул головой, пожал мне руку и пафосно, очень «обнадеживающе» выдал:
— С этой минуты вы офицер разведки Его Императорского Величества, но вас не будут встречать ураганами «ура» и парадами. Ваши победы будут молчаливыми, за них вы не получите признания и славы, а ошибки — роковыми. Оступитесь — и от вас все отвернуться, как будто вас и не было. Добро пожаловать в службу.
— Да хорош его пугать, Васильич! — Вдруг заржал священник, собирая свои пожитки в большую сумку — Это на сопливых бывших кадетов действует, да, Фомин? Помню, как ты слезу пустил, от умиления и важности. А на этого глянь? Ухмыляется, как будто камедь в театре смотрит. Он уже по лезвию ножа ходил больше любого из нас с вами. Я его исповедовал, знаю.
— Умеешь ты отец Николай момент испортить — Скривился Куропаткин, доставая из ящика стола новенькие погоны с одним просветом и двумя маленькими звездочками. Он задумчиво повертел их в руках, а потом сунул обратно, так мне и не отдав — Ладно, тащи коньяк Фомин, обмоем это дело, а то не по-людски как-то.
— Это мы мигом господин полковник! — Арсений оживленно потер рука об руку, и на столе мгновенно материализовалась пузатая бутылка с французской этикеткой, четыре бокала, и лимон.
— Добре! — Хмыкнул священник — Не «Астория» конечно, но вам убогим и так сойдёт!
— Эх, Николай Андреевич — Вздохнул Куропаткин, осуждающе смотря на попа — Ты не меняешься, даже несмотря на то, что рясу надел.
— Ну а чаво? — Священник пожал плечами — Годы службы в помойное ведро не выкинешь, поздно меняться. Тем более, что тут все свои.
— Это кто? — Шепотом спросил я Фомина, незаметно толкнув его в плечо.
— Это Николай Андреевич Мухин, сейчас отец Николай — Так же тихо ответил мне Арсений, разливая коньяк — Бывший глава второго отдела, Куропаткина начальником был, до того, как в отставку ушёл. Легенда!
— А чаго это ты меня Сеня мёдом поливаешь? Сожрать хочешь? Ты учти, я жилистый, во мне смаку нету! Хорош там, того… Я всё слышу! — Хохотнул поп — Ишь, легенду нашёл! Обычный священнослужитель я, только весь приход у меня в погонах ходит.
— Не прибедняйся, Николай Андреевич, правильно Фомин обмолвился, таких как ты уже не делают! — Сказал Куропаткин, принимая из рук Арсения бокал — По традиции, первый за Государя Императора!
Мы все опрокинули бокалы, и Арсений шустро наполнил их снова. К нарезанному кортиком лимону никто из моих новых коллег так и не прикоснулся, поэтому и я не лез за закуской.
— Ты уж извиняй паря, знамени, как в полках, у нас нет, потому второй тост у нас за разведку! — отец Николай перекрестился, и процедура повторилась.
— За новоиспеченного офицера! — Третий тост сказал Фомин, и в этот раз мой бокал оказался наполнен до краёв. При этом Арсений как-то странно скривил мне рожу, пока никто из наших собутыльников не видел.
— Давай «полпоручня», покажи, на что способен! — Уже захмелевший поп заинтересованно и оценивающе уставился на меня.
— Да легко! — Два выпитых подряд и без закуски бокала коньяка меня уже успели заметно расслабить. Я с вызовом посмотрел на отца Николая, чувствуя, как алкоголь начинает приятно обжигать изнутри, туманя сознание.