В назначенный день на палубе было шумно с самого утра. Матросы вытащили из трюма старую бочку, наполнили её морской водой. Корнеев и Галицкий, которые уже пересекали экватор, переоделись — один в Нептуна, с трезубцем, сделанным из швабры, другой в морского черта, как следует измазавшись сажей.
«Неофитов» — тех, кто впервые шёл за экватор, — вывели на палубу. Новичков было большинство экипажа, включая всех инуитов и братьев Гросс. Ричард, правда, пытался откупиться бутылкой рома, но команда была непреклонна.
Испытания были самые разные: кого-то заставили вычерпывать воду ложкой, кого-то мазали дегтем и перьями, а в конце каждого новичка с размаху швыряли в бочку. Смеялись все — даже те, кто мокрый и дрожащий выбирался наружу. Смех и крики стояли такие, что на миг казалось, будто мы вовсе не в середине океана, а на деревенской ярмарке.
Мне тоже пришлось поучаствовать в этой вакханалии, хотя экватор я уже пересекал, только было это в другой жизни. Здесь я никому не смог бы объяснить, как именно Волков, который дальше Северного полюса и севера России нигде не был, вдруг оказался опытным моряком, бывавшим в дальних плаваниях. Надо мной поиздевались особенно сильно, Корнеев, зараза такая, приказал мне измерить палубу спичкой, хорошо хоть в ширину, а не в длину…
Когда солнце скрылось за горизонт, и последний новичок был принят в братство моряков, на палубе разлили ром, купленный на Кабо-Верде. Собаки лаяли, завидя радость людей, а в небе впервые за долгое время ясно загорелись звезды южного полушария. Мы пересекли границу, невидимую на карте, но ощутимую для каждого из нас. Впереди ждали берега Бразилии.
На рассвете четырнадцатого дня после пересечения экватора впереди показалась тонкая полоска берега. Сначала лишь сизая дымка, затем очертания холмов, и наконец — густая зелень, спускающаяся к самому морю. Ветер донёс до нас незнакомые запахи — влажные, пряные, тяжёлые. Так пахли джунгли Бразилии. Плавание через Атлантический океан прошло гладко, как по маслу. За всё это время нас не беспокоили шторма и штили, а ветер был постоянным и попутным. Я даже поверить не мог, что всё у нас так удачно складывается. Даже собаки хорошо пережили плавание, конечно не без помощи людей. Навес из брезента и палуба занятая загоном постоянно поливалась забортной водой, каждую собаку я лично ежедневно осматривал, и, если возникала необходимость, изолировал от других в отдельной клетке, чтобы подлечить.
Скоро показались и признаки цивилизации: белые домики, маяк на мысу, стройные пальмы вдоль берега. Сантус встретил нас не только шумом, но и запахами, от которых кружилась голова. В воздухе смешивалось всё: дым из каменных печей, вонь рыбных рядов, приторная сладость перезревших фруктов, кислое амбре от кофе и тростникового рома, сырость гниющих досок на пристани и обязательный запах нечистот, которые без зазрения совести сливали прямо в воду. Казалось, что каждый клочок этого порта жил своей жизнью и источал собственный, яростный аромат.
Мы вошли в гавань Сантуса. В порту кипела жизнь: пароходы под английским и португальским флагами, тяжёлые торговые бриги с сахаром и кофе, рыбацкие баркасы. На набережной толпился народ — мулаты, индейцы, белые поселенцы, и каждый кричал, предлагал, торговался.
Корнеев, едва бросив якорь, выругался по-своему:
— Ну, господа, вот она — Бразилия. Пахнет так, будто в силосной яме.
— А у нас в портах что, лучше пахнет? — хохотнул Арсений — В Лондоне так вообще, не продохнуть было.
— Я не вижу «Фрама» — Я в это время осматривал в бинокль стоящие на рейде и у пристани корабли. — Либо норвежцы ещё не дошли, либо уже отчалили.
— Или выбрали другой порт для стоянки и пополнения запасов — Добавил Ричард.
— Или так — согласился я, — Пока в порт не попадем, точно не узнаем.
В полдень «Вега» встала на рейде, ожидая команды от портовых чиновников к какому из пирсов нам пристать. Через торговых посредников, ещё в Петербурге я закупил уголь и припасы, которые мы должны были загрузить в этом порту. Так же нам следовало залить тут свежую воду в бочки, и пополнить запас свежих фруктов и мяса. По моим планам, простоять в Сантусе мы должны были не больше трех дней.
Не дожидаясь швартовки я на вельботе выгрузился на берег, чтобы оформить бумаги у местных властей, и поскорее узнать свежую информацию о своих конкурентах.
Портовые чиновники приняли меня сразу, не заставляя себя ждать. В душном кабинете с жалюзи, пропускавшими полосы яркого тропического света, сидел дородный португалец в белом костюме. Его пальцы лениво перебирали бумаги, а глаза с откровенным равнодушием скользили по моим документам.