— На восток, так на восток — Кивнул Корнеев, перекладывая штурвал — Всем внимательно следить за морем и берегом!
До бухты мы дошли к вечеру.
Китовая бухта производила гнетущее и величественное впечатление. Вход в бухту был узким, усеянным плавучими глыбами льда, и корабль шел туда медленно, осторожно, с постоянной опаской налететь на скрытые под водой ледяные «корни». Берег был низкий, но за ним сразу поднимались огромные снежные массы, переходившие в ледяные обрывы. Если вдоль внешнего края барьер имел ровную плоскую поверхность, то здесь, внутри бухты, условия были совершенно другими. Даже с палубы корабля мы могли видеть сильные неровности поверхности в каждом направлении, огромные хребты с ложбинами между ними простирались во все стороны.
Ветер, привычный для Южного океана, здесь стихал, зажатый берегами, и слышен был только треск льда и далёкий плеск воды. Берега бухты представляли собой смесь каменных обрывов и ледниковых языков, сползающих прямо в море. Иногда от этих языков с грохотом откалывались огромные глыбы льда — тогда бухта наполнялась эхом, словно из пушки стреляли. Когда лёд падал в воду, казалось, будто рушится весь мир. Волна от глыбы прокатывалась до самого нашего борта, и сердце сжималось не выбросит ли нас на скалы.
Мы осторожно вошли внутрь. Почти отвесные края ледника сомкнулись за кормой. Где-то в глубине бухты плавала группа китов — огромные тени под водой, их фонтаны поднимались в холодное небо. Несмотря на суровость, бухта жила. Кроме китов, у берегов кишели тюлени и пингвины. Но самое главное, в бухте никого не было! Ни английской «Виктории», которую я подозревал в том, что она нас обогнала, ни норвежского «Фрама», о передвижении которого мы так ничего толком и не узнали. Мы оказались тут первыми!
Я встал на носу и снял меховую шапку.
— Ну что, господа, дошли! Вот она, Китовая!
Экипаж молча смотрел на суровый берег. Здесь не было ни людей, ни следов цивилизации — только лёд, снег и море. Но каждый понимал: это место станет нашим приютом, нашей опорой перед рывком к самому краю мира.
Корнеев перекрестился.
— Дошли слава богу. Самое трудное позади, а значит и дальше дойдём.
Мы бросили якорь, и «Вега» застыла в ледяной тишине бухты, готовясь к новой главе нашего пути.
Глава 16
Разгрузка экспедиционного корабля заняла больше недели. Вельботы без устали сновали между «Вегой» и покрытым льдом побережьем, перевозя грузы, людей и собак. В Китовую бухту было доставлено сто двадцать семь гренландских ездовых, так как на борту «Веги» к концу похода естественным путем появились щенки. К следующей Антарктической весне новое поголовье собак уже можно будет ставить в упряжку, что меня особенно радовало.
Оказавшись на льду, собаки и инуиты радовались как дети, и те, и другие натерпелись в пути столько для себя непривычного, что холодная Антарктида казалась им раем и возвращением домой. У Тупуна шалел глаз, от обилия дичи, которую можно было почти без проблем добыть. Если тюлени ещё как-то опасались людей, то пингвины бесстрашно подходили к нам, разглядывали странных, покрытых мехом существ, щёлкали клювами и издавали крики, похожие на ослиное ржание. В самой бухте хватало китов, их фонтаны время от времени выстреливали над холодной поверхностью моря, и иногда мы даже подсчитать их не могли. Заготовка мяса началась немедленно, наши припасы были ограничены, а в холодном климате собакам требовалось что-то посытнее, чем сушенная треска, в когда-то спокойной и мирной Китовой бухте потоком полилась кровь.
Пока матросы и кочегары грузили и выгружали припасы с корабля, пока инуиты, соскучившиеся по охоте истребляли поголовье местных ластоногих и пернатых, остальные члены экспедиции незамедлительно приступили к постройке зимовья, которое было решено устроить в пяти километрах от побережья.
Заказанный мною в Петербурге разборный дом был собран уже на месте зимовки и его строительство заняло шесть дней. В общих чертах он напоминал зимовку американской экспедиции в Гренландию, в которой мне когда-то довелось поучаствовать, но с некоторыми изменениями. Дом имел размер восемь на пять метров в длину и ширину, высота от конька крыши до пола три с половиной метра. Жилой отсек имел площадь тридцать квадратных метров, там располагался общий стол и двенадцать двуярусных нар. Кухонный блок имел размер два на четыре метра, а кухонная печь был единственным отопительным средством. Для теплоизоляции был устроен чердак, в котором предполагалось хранились кое-какие продукты и спиртное.