У меня заскреблось воспоминание о разговоре меня, Черныша и сигмы. Она сейчас процитировала слова трансформонта. И хотя была внешне точной копией той Ной-я, которую мы знали, все же неуловимо отличалась от нее.
- Я не Ной-я, - она снова обвела нас огромными глазами, - но я знаю кто это. И тогда, когда меня назовут этим именем, я должна буду вас поблагодарить. Так, как не благодарила никого и никогда. За то что вы сделали и на что согласились. За то, что научили и показали, как верить, мечтать и с чем это все есть, - она всхлипнула, проглотила слезы, смешно зашмыгав носом. – Просто невероятно, вы единственные, кто знает, как катастрофически ужасно было несколько мгновений назад. Для вас, и нас из прошлого. Идемте, у меня есть для вас послание.
- А ваш брат, - я помнила рассказ Пси – Кра, - и хотела убедиться, что мальчик вырос другим.
- Он на миссии, восстанавливают планетарную систему, а, - она притормозила, - вы, наверное, не об этом, ваша Ной-я сказала, что эгоистическое существо не сможет стать Творящим. Скорее Разрушающим. Он Творящий, и у него, как и у меня есть пара. Это важно для вас? – она смотрела прояснившимся взглядом, и я кивнула.
Нас провели в очень красивый зал. Вычурные диваны, стол, уставленный красивой посудой, говорили о том, что скорее всего здесь хозяева встречают гостей. В дальнем углу на стене весел парный портрет.
Ной-я и Черныш, такие, как ушли от нас менее пары часов назад. Но по состоянию картины можно было сказать, что она очень древняя.
Хозяйка вернулась со шкатулкой и поставила ее с нашей стороны на стол.
- Терныш согласился позировать только на такой портрет, убеждая всех, что только такой способ передает картинку наиболее чувственно. Его даже не смущала недолговечность полотна. Признаю, он был прав, и со временем мы научились продлевать срок живописи до бесконечности.
- И что они сделали, чтобы убедить вас по-другому воспитывать брата?
- Они просто жили какое-то время рядом, на собственном примере демонстрируя какие могут быть отношения.
Она закусила губу, — это вам, - отошла от стола, указывая на шкатулку.
- А где теперь Терныш, - произнесла имя Черныша как сигма.
- Они ушли, дальше. Не существует пути к счастью. Счастье — это и есть путь. Именно так сказал на прощание Терныш.
Я вспомнила его обещание о том, что мы увидимся и непроизвольно шмыгнула носом, ощутив на спине ладонь Домового.
- Открывай, Ледания, - думаю, что это для тебя, в первую очередь.
В шкатулке был плоский камень, с легким наброском шпилей какого-то храма и словами «Там, где заканчивается одна дорога, начинается другая».
- Что это за храм? – повернулась к хозяйке.
- Этот храм стоит на последней планете этой Вселенной, - дальше простирается ничто.
У меня во рту вдруг возникло воспоминание о странном напитке чертичта. Фантомное вернувшееся ощущение заставило вздрогнуть и облизаться.
- Туда уходят те, кто готов открывать новые горизонты, но пока ни один из ушедших не вернулся. Я поклялась отправить вас туда, откуда вы пришли, и готова выполнить обещание.
Она склонила голову в почтительном поклоне.
- Трампин, ты собираешься домой? – было несколько человек, которые случайно или намеренно попали в наш коллектив.
- Нет, - без паузы ответил он, прихватывая тисками мой локоть.
- А ты Скорп? Желаешь вернуться в свой мир с Трис? Вести непримиримую борьбу с писюцилями?
- Думаю, что это уже не моя война, и не мой мир.
Трис кивнула.
- Тогда мы избавляем вас от вашего обещания.
- Куда же вас доставить?
Я погладила пальцами камень, - вопросительно посмотрела в глаза Домового, и он кивнул. Одним взглядом одобряя еще не озвученное предложение.
- Да вот, горим желанием посетить этот самый храм!
- Но ведь оттуда не возвращаются, - сигма обвела нас удивленным взглядом.
- Так нам, в принципе и не к кому возвращаться, мы здесь закончили, почему бы не посмотреть, что там?
- Вы очень необычные, - качнула женщина головой. – Но я выполню любое ваше желание.
Эпилог
Дождь кончился, капли, переливающиеся алмазами на дивных растениях, которыми был усажен наш сад, навевали воспоминания о бриллиантах.
Широкие полки, уставленные книгами. Дорогой и широкий дубовый стол, я погладила столешницу ладонью, откладывая в сторону толстый журнал, в который записывала комментарии к сегодняшнему сеансу.
С тех пор, как мы обосновались в этом мире, я считалась лучшим душевным доктором, прием к которому расписан на несколько месяцев вперед.