Когда каждый выговорился, Фронадан искренне поблагодарил их, а рыцари сочли, что, не заметив, добыли какие-то полезные сведения. На самом же деле, их благодарили за то, какие они есть — сам Фронадан к двадцати уже не был так прост и наивен. Неудивительно, конечно, для сына графа Аделарда. Пожалуй, на его месте любой из этих валленийцев думал бы о деле вперёд турниров и миндальных лебедей, но, к счастью, все они были на свои местах. Так что молодых ждали теперь сладкие сны, а Фронадана дела — несколько новых абзацев к докладу королю, чтобы отправить гонца уже через день или два. Он нехотя поднялся с кресла.
— Вы хорошо потрудились, теперь, прошу, отдыхайте. Завтра мы продолжим наши танцы с беренцами, и я жду от вас блестящих пируэтов.
Рыцари, довольные, откланялись, взяли зажжённые свечи и отправились на нижний этаж в отведённую им кордегардию — одну на всех четверых. Размещение вышло неподобающим для королевского посольства, но в Венброге не осталось свободного угла, который не отделали бы под комнаты дворянства, хотя раньше это могло быть помещение для слуг. Слуги же и вовсе переехали на склады и в чуланы. Что делать, эта скромная земля нечасто принимала высоких гостей, а Фронадан был не обидчив. В Валлении он потеснил бы собственных баронов ради большего внимания гостям, но беренцы не постеснялись показать обиду. Не лучший способ получить от других то, что хочешь, однако, они не прогадали и своего добились, пусть даже Фронадан и сообщал королю обо всем, что расходилось с образом добрых подданных. Даже среди баллад он так и не услышал «Король и Солнце», а уж ее-то исполняли на любом официальном приёме, даже в герцогствах, воевавших против объединения. Война была делом прошлого, а нынешние владельцы земель разделяли взгляды Вилиама на централизованную власть. По крайней мере, они должны были так себя подавать, если были умны. Последнее к Годрику, конечно, не относилось, но Бериг — Бериг был не глуп, и знал, что делал.
Фронадан пошевелил кочергой поленья в камине, чтобы жар огня окутал его целиком, и понял, что решительно не хочет больше двигаться. Он прикрыл глаза и позволил себе пару мгновений просто наслаждаться одиночеством.
Если бы он представлял здесь Адемара, разговор мог быть другим. Наследник был не менее великодушен, чем король, но перемену в отношении судил строго. Большое начинается с малого: неповиновение — с лености , бунт — с пренебрежения. С этим сложно было спорить, однако, не Адемар построил королевство, уже давно не знавшее междоусобной войны. Уступка там, где ответственен, не ослабит короля. Лугана не нашли, денег тоже — ни шенка в сундуках казначейства. Капитан Белард рыл носом землю, гарнизоны раскинули сеть соглядатаев по всей Берении, но единственное, что им удалось обнаружить — два тела сборщиков в болоте на самой окраине. Что это: крупная игра наместника, делёж добычи или случайность?
За окном царила непроглядная ночная тьма, луна скрылась за облаками, а маленьких, северных звезд совсем не было видно. Приближалась полночь, пора закончить сегодняшний доклад, а потом поспать часов шесть и снова браться за наблюдения, встречи и беседы.
Фронадан пересел к столу, заваленному пергаментом и книгами.
Если быть честным, лучшей реакцией на весь этот беспорядок было бы размещение в герцогстве еще пары гарнизонов — для собственного блага беренцев — но Вилиам отказался от этого, чтобы не накалять обстановку. Берения оставалась самой свободной от контроля провинцией, и Фронадана это тревожило. Тагар и Ларез — примеры неудачной свободы, Вилиам дважды вернулся туда с войсками после объединения королевства. Да и какие земли не бунтовали, оставленные поначалу без охраны? Разве что Галас — потому что гарнизоны защищали их от хальтов. Нет, была еще Благодатная долина — отец всегда считал это место одной из самых верных провинций. Действительно, даже ни одна дипломатическая миссия не касалась Марскелла и Берждома с тех пор, как Фронадан стал ездить с посольствами.
Ну вот, он отвлекся и снова вспомнил об отце. Мысли скакали с одного на другое, как дикие олени. Граф Аделард умер девять лет назад и был одним из тех лордов, что всюду следовали за Вилиамом Светлым. Мир, который они установили, нужно было сохранить.
Фронадан разгладил пергамент и выудил из завала свитков чернильницу. К огромному разочарованию, она была пуста, а под свитками растеклось черное пятно. Так и пролежала весь день, а ведь он сам не разрешил Леви трогать бумаги.
Граф вздохнул и взял с сундука колокольчик. Мысли набирали ход и, казалось, если не выложить их на пергамент, можно упустить что-то важное. Он вышел в коридор и позвонил. За углом тут же хлопнула дверь и примчался знакомый мальчишка. Он остановился и по-солдатски вытянулся, запрокидывая голову, чтобы смотреть Фронадану в лицо.