— Нарываешься, да? — сужаю глаза, обходя её хлипкую стойку.
— Узнала, узнала, — лепечет длинноногая лань. — Хорошего вам дня.
— Должок вернуть не хочешь? — склоняюсь к её искусно намалёванному лицу. Чтобы сотворить такое «чудо» и накрутить кудри нужно встать минимум в пять часов утра. — Ты мне проспорила.
Оттягиваю средний палец, как меня вдруг окликает свирепый рык Потапова.
— В следующий раз, дорогуша.
Разворачиваюсь под треск обуви.
«Дотопталась».
Снимаю обувь и выкидываю в урну под столом перепуганной девицы. Не будет на меня смотреть на упитанного таракана среди ночи в куче съестных крошек. У меня есть сменка. Хоть здесь словлю положительную эмоцию.
Сглазила!
— Серафима Ильинична, вы опоздали, — разрезает воздух моей трудовой книжкой как острым ножом.
— 59, — наши лица так близко, что мне приходится задерживать дыхание. Какой же он хорошенький, когда злится.
Вот, что бабе нужно?.. Мы ранее уже загибали пальцы «для женского счастья». Ничего не изменилось.
Кажется я сильнее прежнее хочу своего босса. Он как-то иначе на меня воздействует, отчего ноги подкашиваются, и я готова рухнуть на пол, умоляя взять в самых пикантных позах на столе в его кабинете.
Может схватить трудовую и бежать без оглядки? Точно херня какая-то творится. Не хочется в неё вляпаться и заболеть Потаповым. Больничный на такой случай не дают – случай не страховой.
— Что «59»? — даже бровью не повёл.
— Уж точно не объём моей ж… — зажмуриваюсь до белых пятен перед глазами. — Я опоздала на 59 секунд. Это не считается опозданием, а значит явилась вовремя, — щёки горят от прилива крови, но я упрямо продолжаю: — не размахивайте так документом. Потеряете ещё, а мне восстанавливать.
— Причина вашего опоздания? — как робот произносит он.
Как же хочется его огреть сковородкой!
— Мне отдавили ногу, порвали туфлю, а ещё… — показываю жирный след от шаурмы. — Если у вас «доброе утро» выдалось бодрее, то я готова выслушать.
— Хм, — убирает мою трудовую в карман зауженных чёрных брюк. — Разберёмся.
— Да, вломить тому амбалу нужно было, или съездить по наглой харе шаурмой, — прыскаю от смеха.
Встретив осуждающий взгляд Потапова, замолкаю.
Вот тоже буду сегодня букой!
Слова не пророню!
Обиделась я.
Как только моя босая ножка переступила порог кабинета Михаила Михайловича, на меня посыпались обвинения в шпионаже.
— Как вы смеете?! — тычу пальцем в грудь Потапова. — Я и шпионка?! Они как минимум не должны привлекать внимания! А вы… А вы… Облизали меня САМИ! Мне ничего и делать не пришлось!
— Что? — Николяша взрывается. Я думала, что он прилип к стене и от неё не отлипнет.
— Есть показания электрика, — холодно чеканит Михаил Михайлович. — Вы сообщили ему о том, что выходные проведете у моих родителей. Если со мной будут «трудности», то ему надлежало сделать «другую поломку». Что он имел в виду, Серафима Ильинична?
— Протестую! — бью открытой ладонью по столу. — Нельзя обвинить человека и вынести приговор без важного свидетеля. Вызывайте сюда этого электрика хоть вертолётами, а я себя в обиду не дам.
Глава 14
Глава 14
Заложив руки за спиной, босиком расхаживаю из угла в угол.
День с самого утра не задался!
✔️ проспала;
✔️ первая попытка осознанного «материнства» провалилась с треском. Пришлось маленькое существо накормить полуфабрикатами и перебрасывать с рук на руки как котёнка (собственно про Искру идёт речь);
✔️ против меня ополчилась домашняя техника;
✔️ в общественном транспорте порвали туфлю;
✔️ оклеветали.
— «Чтобы восстановить вселенскую справедливость, прошу принести мне извинения на коленях», — Потапов ослабляет узел галстука, дочитывая мою объяснительную из-за опоздания на работу.
— Мне положен стакан воды и корка хлеба?! — рявкаю на весь кабинет, заглушая урчание сжавшегося от голода желудка.
— Серафима Ильинична, вас никто не ограничивал в перемещении по этажу, — будничным тоном произносит Михаил Михайлович. — Будьте любезны, мне тоже приготовьте завтрак. Пару бутербродов и крепкий кофе.
— Голодный мужчина — сердитый мужчина, — цокаю языком, глядя ему в глаза.
— Обуйтесь, Серафима Ильинична. Тут не пыточная, чтобы пренебрегать безопасностью для ваших ног.