Тс-с-с.
— Нет, — мысленно делаю откат. — То есть «ДА»!
— Хм, — хмуро сводит брови, формируя глубокую межбровную складку. — За этот «крючок» зацепилась, доча? — кивает на закрытую дверь. Потапов сейчас на онлайн-конференции. На очень важной онлайн-конференции. С американцами обсуждает поставку сырья. — Да, я его одной левой могу ушатать до потери сознания. Мне же нужен крепкий зятёк. Чтобы в спаррингах выстоял против меня хотя бы минут десять. У отца твоего то колени ноют, то спину прострелило после ночи на ортопедическом матрасе!
— Купи манекен, — откусываю кусочек от сдобной булочки.
По лицу мамы пробегает тёмная тень.
Когда не прислушиваются к её советам – ТУШИТЕ СВЕТ!
— Серафима, — набирает побольше воздуха в лёгкие, как перед нанесением сокрушительного удара, — я честно терпела все твои периоды взросления, надеясь на дальнейшее благоразумие. Твой отец настоял, чтобы я не лезла в твою жизнь, доверившись тебе. Что я вижу? Одиночество с блохастым созданием! Ты довольна?! — рявкает так, что аж стёкла трясутся.
«Извините, Михаил Михайлович, за шумовые разборки. Всё мамино обаяние ушло на вас. Мне же выкинули красный флаг», — мысленно обращаюсь к нему.
— Более чем, — сухо отрезаю я.
От папы приходит сообщение. Ему минут пять ещё в дороге.
Пишу Николяше, чтобы встретил огромного бородатого дядьку в очках – не хочется, чтобы этого красавчика добил мой отец.
— И чего ты улыбаешься? — осуждающим тоном. — Я предлагаю альтернативу твоей повседневной рутине.
— Мама, ты предлагаешь мне жить под колпаком и притираться влажными гениталиями с Владиком друг к другу. Мы живём в современном обществе. Никто мне не напишет в заключении у гинеколога: «СТАРОРОДЯЩАЯ, ОСЛОЖНЁННАЯ ДЕФИЦИТОМ СЕКСА»!
Олимпиада Лукинична (именно так зовут мою любимую мамочку) достаёт из сумочки маленькую бутылочку коньяка. Отвинчивает крышку и добавляет себе миллилитров тридцать в оставшийся кофе.
— С тобой никаких нервов не хватит. Если не силой берёшь, то мозгоёбством, — большими глотками до дна. — Вся в отца.
— Я же любимая папина дочка, — расплываюсь в улыбке, когда слышу приближающиеся торопливые шаги.
Папа всегда эффектно заходит в незнакомое для себя помещение. Сначала борода, а только потом широкий разворот плеч. Харизматичный, высокий и ЖЕНАТЫЙ ЧЕЛОВЕК. Девушки на него смотрят, а он только на мою мамулечку. То есть, любит он её примерно так: до Луны, а обратного пути нет!
— Доченька моя, — нежно приобнимает меня за плечи и целует в щёку. — Красавица такая. Глаз не оторвать.
— Привет, папочка, — льну к нему всем телом.
Соскучилась… До Луны!
— Так и знала, что на подмогу позовёшь своего защитника. В задницу целовал эту неблагодарную в младенчестве! А она домой не хочет возвращаться!
— Царица моя, — отец подплывает к ней. — Надо было сказать Серафиме, примерно так: «Доченька, тоска без тебя зелёная. Вернись на пару деньков к нам».
— Ещё чего!
— Олимпушка, — целует в губы её – мама моментально таёт как сахар в горячей воде. — У меня колени ноют к дождям. В Италии же умеренный климат. Вместе пошарахаемся по виноградникам. Молодость бездетную вспомним. Ммм?..
— Колени, говоришь, — краснеет она. — Ну-ну.
Ой!
Скоро дожди или?.. О чём это они?..
Ладно, ладно – не глупая.
— Что здесь происходит? — Потапов выходит из кабинета. — Вы кто?
— Отец, — бесцеремонно хватает его руку и сжимает до хруста. Босс не растерялся. Довёл дело до ответного. — Мужик! Доченька, одобряю!
— С ума сошёл?! — вскрикивает мама, когда папа закидывает её к себе на плечо.
— Дети, приезжайте в эти выходные на моё день рождения. Банька, пьянка, рыбалка. Явка строго обязательна, — шлёпает маму по попе, чтобы не брыкалась. — Поехали, Олимпушка, на дачу. Посадила огурцы, а поливать я должен. Так не пойдёт, любовь моя.
— Ещё одно день рождения в тесном семейном кругу я не переживу, — вырывается из меня вместе с истеричным смешком. — Мне прямо сейчас нужен допинг, Михаил Михайлович.
— Вы о чём, Серафима Ильинична? — его тёплое дыхание обжигает чувствительную кожу шеи.
В бездну коробку конфет, что я спрятала на чёрный день между папками в шкафу.
Планы резко изменились.
Ему можно, а мне нельзя?!
— Хоть одну минуточку я хочу побыть слабой женщиной, — обвиваю его шею, приподнимаясь на носочках. — Потом снова можно воевать!
Прижимаюсь к его губам своими, сразу толкаясь языком в теплоту порока и похоти.