Заморозилась от этого.
На моей памяти всегда я проявляла бурную фантазию, чтобы фейерверки взрывались под сомкнутыми веками. А тут всё происходило без должной подготовки к сексу и антуража.
Потапов как косолапый мишка крушил все мои стереотипы, протаптывая новый путь к познанию своего тела. Брал ласками и не возникал, что ему что-то не нравится. Словно я была куском первоклассного мяса, а он слишком голодным, чтобы отвлекаться на всякую мишуру. Голыми руками. На чистых инстинктах.
Вот, засада!
Чистых трусов у меня нет!
Помните мою сравнительную характеристику Потапова с музеем? Так, вот… Представьте ситуацию, что я прокралась посреди ночи, чтобы ещё раз полюбоваться объектом своего обожания. На утро в газетах прогремят о моём падении, и никто не захочет иметь со мной серьёзных дел.
Не знаю, как Михаилу Михайловичу удалось слопать целый сет горячих роллов – я не смогла ни кусочка. Организм находится в состоянии дикого перевозбуждения.
Мне нужно «перекурить».
— Лёль, случилось ужасное, — проверяю все кабинки, чтобы нас никто не смог подслушать. Камер здесь нет. Одна напротив двери. — Очень нужно знать твоё мнение, потому что одна я не вывезу и прямо сейчас вернусь в кабинет Потапова и трахну его сама!
Устраиваю свой зад на крышке унитаза, наплевав на гигиену и всё такое. Возможно уже завтра я пожалею о содеянном, но мне очень надо выговориться.
Моё положение в замкнутом пространстве напоминает кабинку на исповеди у священника в специально отведённых местах. Такие я видела в фильмах. Вспомнилось что-то «в тему».
— Я тебя слушаю, дочь моя, — успокаивающим голосом старика, познавшего все грехи этого мира.
Прыснув от смеха, удобнее располагаюсь на пластиковой крышке. Надо ещё подумать, как дозировано подать информацию, чтобы мы не дошли до обсуждения мужских гениталий. Собственно, мне ничего толком не показали. Подавить в зародыше разочарование в виде шумного выдоха – не получилось.
— Ты чем там хрустишь, Лёль?!
— Чипсами, — «хрум-хрум». — Такое кино сейчас будет!
— КинА не будет, подруженька, — смотрю в одну точку. — Мы начали и закончили прелюдией по моей просьбе.
— Это как? — «хрум-хрум».
— Я сама его поцеловала, а когда дошло до подгорания, чтобы развернуть меня и… — зажмуриваюсь до звёздочек под сомкнутыми веками.
— Ты спасовала, — «хрум-хрум».
— Что делать-то, Лёлечка?
— Для начала определиться, хочешь ты продолжения или нет. Дальше действуй строго по плану.
— По какому плану?
— Если план «Б», то тебе понадобиться влажная салфетка, для проведения гигиенической процедуры… — прокашливаюсь.
— Лёль!
— Я читаю из интернета рекомендации! Слушай и не отвлекай!
— Лёль!
— Ну, что?..
— Сильно тебе досталось от моей мамы? — меняю тему, но не снижая градус разговора. Мою маму проще всего сравнить с бомбой незамедлительного действия при контакте с несогласными с её мнением.
— Олимпиада Лукинична уже принесла извинения. Клубника в шоколаде от Алисы Богатырёвой. Курьер доставил минут десять назад. Вечерком с чаем попьём.
— Божечки кошечки, Лёля! Да, какая клубника в шоколаде?! Как мне смотреть в глаза начальнику, когда он мою грудь вылизывал как самый лакомый десерт в его жизни?!
— Надень солнцезащитные очки, Фимочка моя, — «хрум-хрум». — Вы взрослые – должны сами обсуждать свои чувства. Я точно лишняя в вашем бутерброде. Развлекайтесь. Подробностей не жду!
Отбив вызов, смотрю всё туда же. В эту долбанную точку, что плавно в моём воображении становится «запятой» в моём бутерброде страстей.
Не хотела, но надела солнцезащитные очки, когда столкнулись с Потаповым перед дверью в его кабинет.
Тяжело мне, девочки. Не каждый день я накидываюсь на начальника, чтобы тот подарил мне оргазм. Тьфу! Мысленно же говорила про себя «ДОПИНГ»! Совсем «чердак» потёк.
Сегодня нас сопровождал Николяша. Он задумчиво вёл машину, не проронив ни слова. Потапов читал что-то в телефоне.
Интересно, про какой «женский взгляд со стороны» говорил Михаил Михайлович?
Надеюсь, что мы не будем обсуждать цвет стен в помещениях, где есть дверь! И ещё что-то он мне говорил про ненормированный рабочий день. Живот скрутило. Сойдёт за освобождение от своих обязанностей?
Прошёл час – я варилась в котле своих мыслей, пока не заметила знакомую мужскую фигуру. Накаченную задницу в форме орешка… Гандон!
— Виталя-я-я! — опускаю стекло. — Ну, паразит! Николяша, тормози!