— Не на минуточку, а на целых пятнадцать лет, — поднимает палец вверх она.
Вскидываю взгляд к потолку. Ничего там нет. Ни ответов, ни матерных слов для подсказки, как обрисовать своё положение.
— Что мне делать, Лялечка? — тяжело вздыхаю я.
— Мой дед лесником работает в заповеднике. Не найдут, — опрокидывает в себя стопку холодной водочки. Следом к носу прикладывает кусочек бородинского.
— Скажешь ещё, — махнув рукой, вспоминаю об конверте. — Пока мы в трезвом уме и несорванными глотками под песни о бывших, давай кое-что посмотрим.
— Камасутру не хочу. Позы сложные, а партнёры ленивые. Всё сама, да сама. Ручками, ножками… — бубнит себе под нос.
— Ножками? — удивлённо переспрашиваю.
— Угу, — откусывает попку солёного огурца.
— Потом расскажешь… Желательно в картинках, — делаю себе новую зарубку, вычёркивая старую. Живот у Виталика не болит. Беспокоится больше не о чем.
В конверте листок. Листок сложенный пополам. Всего десять строк. Формулы и дозировки. А ещё приписка Виктора Евгеньевича о том, что сырьё будет дешевле, а выручка больше на…
— Совсем охуели, паразиты!
— Что там? — берёт в свои руки план массового лохотрона доверчивых дам.
— Выкинь все склянки «Клеопатры». Подсолнечным маслом свои пятки обрабатывай.
— А лицо?..
— Им тоже можно, если не злоупотреблять через рот.
— Фима!
— Фима, Фима… Фима! — плетусь в прихожую за ноутбуком. На работу я не вернулась. Сразу отправилась в логово Иванова. Собрала всё, что жалко было оставлять. Остальное в мусоропровод, чтобы не нести негативную энергетику с собой. — В «Шик» требуется секретарь! Отомщу за свою честь, устроившись на конкурента!
— План, конечно, грандиозный, — складывает листок пополам. — Но кто тебе поверит, что ты не крыса Павловой?
— Хм, — задумываюсь.
Ко мне приходит гениальная идея!
— А мы кое-что поправим, — дую на стержень шариковой ручки. — Уже в карму плюсик.
— Тебя не посадят? — хруст огурчика.
— Я заочно помогаю человеку сохранить его бренд косметики, — меняю единички на четвёрки, тройки на пятёрки. Ляпота!
— Смотри, помогатор, как тебя бы между сисек не зажали, — похрюкивает она.
— Ещё до моего рождения говорили, что баба в гневе опасна и чертовски привлекательна, — вывожу мужские яйца, вдавливая грифель. — Зачем мне идти против своей су(щ)чности? Только вперёд!
— И волосы назад! — новый тост.
— И волосы назад, подруженька моя.
Глава 3
Глава 3
«Шла Саша по шоссе, несла сушку на шесте и сосала сушку!» — про себя сказала без запинки я.
— Шла Шаша по шоссе… — озвучиваю уже вслух, сразу запинаясь. — Шла Саша по шоше… — собираюсь с мыслями, удерживая в руках биту. — Шла Саша по шоссе, несла сушку… — ммм, как копчёной колбаской запахло из вон того магазинчика! — Шла Шаша по шоше… Бляха муха, Сашенька! По шоссе проститутки расхаживают вульгарной походкой и сосут они не сушки!
— Девушка, что за сквернословие!
— У вас тоже нет нимба над головой, — промачиваю лоб салфеткой, чтобы лицо не было похоже на жирный блин в такую жару. — У меня дикция страдает из-за Сашеньки!
— Я сейчас полицию вызову! Ходят тут всякие ненормальные, — с опаской смотрит на мою биту.
Она – мой талисман. Везде со мной. Переезжает с одного места работы на другое, сохраняя мой душевный покой.
Появилась «моя девочка» после того, как ко мне подкатил свои яички похотливый бычок с несерьёзным намерением подержать в руках мою четвёрочку.
— Кто обзывается, тот сам так называется!
Обидчика оставляем извергаться фекалиями из жерла «законопослушного гражданина».
А мы продолжаем держать наш путь в главный офис «Шик».
Что-то от переживаний живот крутит.
Подташнивает.
Хочется развернуться и бежать обратно к Ляльке!
Нет, я не закомплексованная трусиха, которая боится своего полнометражного размера в обтягивающей юбке.
Я была поражена насколько (не) мой босс хорош!
Нет, «не хорош».
Он – мужик!
Божечки кошечки, что я опять несу?!
От него можно забеременеть только от одного его взгляда! Там тестостерона столько, что можно взлететь без топлива в самолете! И случайно затопить его в воздухе!
Да-да!
Вот вы смеётесь!
Я на ночь глядя посмотрела приколы из интернета. Нафантазировала себе пошлых картинок с лицом Потапова, а теперь мучаюсь от сексуальной неудовлетворённости и смеха одновременно.