— Серафима!.. — летит в спину почти как оскорбление, если можно было бы интонацией материться. — Фима, твою мать!
— Матушку мою не трогай. Она тяжелоатлетка. От тебя и мокрого пятнышка на асфальте не останется.
— Почему не подождала меня?! Я же просил!
— А я просила тебя пойти на хуй, — со смешком ему в глаза.
— Павлова крайне недовольна, что ты устроила, Фима. Она может сделать так, что о тебе пойдут слухи. Никто не захочет с тобой работать.
— Признаю, — прижимаю ладонь к груди. — Из меня художник от слова «худо». Мужские яйца, что в фас, что в профиль – мало чем отличаются.
— Я не хотел тебе этого говорить, но ты сама напросилась, — гневно сверкают его глаза.
Бесстрашный, что ли?
Это у кошки девять жизней, а у блудливого кота ОДНА!
— Виталя, не буди лихо, пока оно тихо, — выставляю биту вперёд. — Я сегодня не завтракала, а ты нарываешься быть отшлёпанным не в койке при приглушённом свете, а прилюдно среди белого дня.
— Ненормальная, — сплевывает себе под ноги.
— Виталь?.. — окликаю его, придерживая биту на плече.
— Хм? — смотрит обиженно.
— Сегодня я планировала напиться до поросячьего визга и орать во всю глотку песни о бывших, вызывая у окружающих жалость ко мне. Твой гнусный поступок я закушу бутербродом с колбасой и сделаю кого-то по-настоящему счастливым. Я буду всё помнить, и сделаю так, что вы тоже не забудете обо мне.
Встряхнув волосами, от бедра шагаю до конца улицы. В торговом центре покупаю ореховый раф и миндальное печенье.
Кто виноват, что пришлось изменить немного свой маршрут, сократив время ожидания в кастинге на открытую вакансию секретаря Потапова?
Правильно.
Мои эротические сны и урчащий желудок.
А вы, что подумали? Иванов?.. Пффф.
Ничто так не красит обманутую женщину, как месть, поданная в глубокой заморозке.
— Биту вам придётся оставить. Всё-таки холодное оружие, — охранник забирает мою девочку.
— И в трусы не спрячешь, — бубню себе под нос, примеряясь. — Ладно, вы самое главное за ней приглядывайте.
Итак, куда меня занесли попутные ветра?..
А оказалась я в «Шик»-арном месте с панорамными окнами на городскую инфраструктуру.
— Я на собеседование, — облокачиваюсь о стойку ресепшена, попутно обдувая второй рукой лицо карманным вентилятором. В такую жару, как говорится, хоть трусы выжимай.
— Уверены, девушка? — с нескрываемой неприязнью смотрит мне в глаза своими бесстыжими.
— Я уверена в своей компетентности настолько, что готова поспорить с вами на щелбан, если меня сегодня возьмут, — выключаю вентилятор и выставляю сжатый кулак вперёд. — Забились?..
— Э-э-э, — у миловидной тонкокостной лани завис бортовой компьютер.
— Меня ждут, — успеваю вытащить конфетку из глубокой прозрачной миски.
Интересненько.
Ресепшен находится на первом этаже. Функцию выполняет распределительную. Курьерская служба доставки входит в компетенцию девушки, с которой мы забились на щелбан.
Пятый этаж – административный. Правое крыло полностью отведено под Потапова, его зама и секретаря. Что находится в левом проверить не успела. Моему взору открылась кухня с её скудным содержимым.
Ни одной конфетки не нашла, сколько бы ящичков и полочек не проверила.
Пачка чипсов и бутылка пива в холодильнике – так и до гастритов недалеко!
Тут нужна хозяйственная женская рука.
Нет, варить борщи и лепить пельмени на рабочем месте я не буду, но уже завтра закажу курьерскую службу из продуктового магазина.
У меня нет внушительного бугра между ног, чего свои ручки надрывать?
Правильно.
Девочки, мы должны себя любить!
Пока молодые лани с «неестественным потенциалом» соревнуются в остроумии между собой на роль нового секретаря альфа-самца, я всё-таки нашла трубочку с ореховым кремом.
Ну люблю я поесть!
А голод не тётка, пирожка не подсунет!
Зачем морить себя голодом, когда такое добро пропадёт по сроку годности уже завтра?
— Божечки кошечки, как же вкусно… — от удовольствия закатываю глаза, на целую вечность забывая, где нахожусь. — Белиссимо!
От вкусового оргазмического состояния, что не отпускает меня, облизываю кончики пальцев. С закрытыми глазами, чтобы не расстраивать себя остатками десерта в своей руке.
— Вы съели мою трубочку, — раздаётся позади меня недовольное рычание потенциально голодного мужчины.