— Вы что себе позволяете? Да вы знаете, кто я такая?
— Леди Теодосия Дебенхейм, полагаю.
Он ее знает?
— Это какая-то неуместная шутка? — возмущенно осведомилась Тея.
— Нет.
— Тогда как это понимать?
— Мне нужно поговорить с вами.
Она пару раз глубоко вздохнула, пытаясь вернуть самообладание.
— Отойдите от меня.
Удивительно, но мужчина подчинился. Ей страшно хотелось броситься наутек, но он легко мог тут же схватить ее, поэтому она решила держаться с достоинством и, повернувшись к нему лицом, развернула веер, чтобы, обмахиваясь им, попытаться унять разошедшееся сердце.
При ближайшем рассмотрении она увидела, что лицо у него почти красивое, если не обращать внимания на холодную суровость, но заметила и изъяны: слегка искривленный нос, наверное, после удара в драке, и несколько мелких шрамов.
Этот человек был явно не только знаком с опасностью, но и нес ее в себе, а значит, как при встрече с диким зверем нельзя показывать свой страх.
— Я не знакома с вами, сэр, — заявила Тея. — Откуда же вам известно, кто я?
— Вы очень похожи со своим братом, а с ним мы учились в одной школе.
Страх понемногу отступил.
— Вы один из «балбесов»? — уточнила она.
Кое с кем из друзей Дариуса ей довелось познакомиться: это была группка молодых людей, которые сами называли себя «балбесами», — но вот так себя вести они вряд ли могли.
— Нет, — ответил он коротко, и она опять встревожилась.
— Кто бы вы ни были, ваш возраст не позволяет вести себя как школьник. Позвольте мне наконец пройти.
Мужчина высоко вздернул черные брови.
— А вам приходилось воевать со школьниками?
Тея с треском захлопнула веер.
— Прочь с дороги!
Он не сдвинулся с места.
— Меня хватятся, кто-нибудь непременно придет сюда за мной, и тогда вы получите то, чего заслуживаете.
— Это вряд ли.
Он что, улыбается? Коротко дернулся белый шрам в левом уголке его рта, а другой приподнял правую бровь. Он был по-настоящему опасен, и, несмотря на свое заявление, никакой уверенности она не чувствовала. Пройдет немало времени, прежде чем кто-то наведается в эту часть дома. Кричать тоже не имело смысла — вряд ли кто услышит.
Но страх показывать нельзя!
— Кто вы, сэр? И что вам от меня надо?
— Мое имя Горацио, и мне нужно с вами поговорить.
— Вы и так со мной говорите, хотя я не вижу в этом смысла.
— Зато как вздымается ваша грудь!
Тея взглянула вниз и, мысленно чертыхнувшись, подняла глаза на него.
— Говорите!
— Или замолчать навеки? Как кстати! Я к вам с предложением.
У Теи отвисла челюсть.
— Руки и сердца?
Темные брови опять приподнялись.
— А вы согласитесь?
— Конечно, нет! Все, достаточно. Позвольте же мне пройти, Горацио, или сильно пожалеете.
— Или сильно пожалеет ваш брат.
Эти слова подействовали на Тею как ледяной душ.
— Вы сказали, что были ему другом.
— Любой, кто учился вместе с Дари Дебенхеймом, должен был обожать его, да? Однако ему нужны друзья именно сейчас — покалеченному, разбитому, с опиумной зависимостью.
— Он не…
— И обвиняемому в трусости.
— Это презренная ложь! — Она прищурилась. — Эти сплетни — ваших рук дело? Если да, тогда вы самый жалкий червь из всех, что ползают по земле.
— Вы часто имеете дело с червями?
Тея могла бы ударить его веером, но произведение искусства от этого развалилось бы на куски и не дало никакого эффекта. Тут и молоток бы не помог.
Мужчина поднял руку, давая понять, что готов извиниться.
— Никакого отношения к слухам я не имею, но ситуация такова, что даже бал, который устроила ваша мать для высшего света, не сможет оградить вашего брата от порочащих слухов. Вам нужен заслуживающий доверия свидетель, который опровергнет всю эту историю, либо она будет преследовать Дари всю жизнь.
— Вы думаете, мы этого не понимаем?
— Порой приходится объяснять очевидное.
— И это доставляет вам удовольствие. — Заявление было необдуманным, но, похоже, попало в точку. — Вы желаете зла Дари, но почему?
— В самом деле? Как, наверное, хорошо оказаться на его месте. Единственное удовольствие, которое я могу вынести из создавшейся ситуации, это позволить себе исправить ошибку.
Тея не поверила ни единому его слову.
— Зачем?
— Ради соответствующего вознаграждения.
— А, деньги, — сказала она как выплюнула.
Мужчина криво усмехнулся.
— Леди Теодосия, с презрением к деньгам относятся только те, кто никогда не испытывал в них недостатка.