- Наш дом - Россия! - с гордостью заявила я. - Опять же дел теперь выше крыши. Национальную идею ищут. Как же без меня? Сами говорите, я теперь не хухры-мухры, я теперь Туманская... Не фамилия, а фирма! Знак! Который держать надо в блеске и сиянии! Во имя грядущих поколений, между прочим...
- В каком смысле? - не понял он.
- А вот в этом самом! - Я встала из кресла и похлопала себя по пузу. Думаете, Сим-Сима нету? А он - есть! Будет! Вот здесь. Главный и новый Туманский. А может, Туманская. Только вот на крестины я вас, извините, не приглашаю. Мы уж теперь как-нибудь сами! Сами мы!
Я понимала, что срываюсь, перехожу на крик. Но меня потрясало, как легко и быстро он пришел в себя, замкнулся в непробиваемую броню и снова стал обычным, снисходительно-ироничным и улыбчивым. И снова смотрел на меня как бы с недосягаемой высоты, сочувственно и чуточку презрительно.
- Примите мои поздравления! - Он склонил голову. - Успели, значит? Ребеночка ждете? Ну и исполняйте предписанное Аллахом. А остальное-то при чем? Вы что, всерьез полагаете, что для меня эти бумажки что-нибудь значат? Все можно подвергнуть сомнению, оспорить и опровергнуть. Для меня это удар исподтишка. Подлый удар. И если бы вы дали себе труд хотя бы немного разобраться в том, откуда взялись, есть и пошли Туманские, вы бы всюду обнаружили меня! Почти все их удачные комбинации - мои! Это я почти пятнадцать лет волоку ярмо, пашу и засеваю их финансовые пажити! Думаю, что вы, извините уж за откровенность, были просто ослеплены Семеном. С женщинами у него это всегда получалось лихо. Если бы не его жена, да и в общем-то я, он бы пропрыгал и дальше, как кузнечик, обаятельный, веселый и пустой. Ему все всегда прощалось. Его всерьез никогда не было. Это вы можете понять?
- С чего ж тогда эта самая Нина в койку к нему запрыгнула? А не к вам? - глядя ему в глаза, спросила я.
Попала точно, в самое больное. Он даже щекой дернул. Но тут же улыбнулся:
- Как это говорится? Пути орла в небе, на скале и к сердцу женщины неведомы... Лучше обратимся к вам, Лизавета. Вам кажется - это легко? Не просто присутствовать и обозначать фамильное участие в делах, а просчитывать, думать, решать? Сим-Сим вас, конечно, натаскивал, но всерьез вы ничего не знаете. И пока будете узнавать - вас просто сметут. Раздавят. Пожуют и выплюнут.
- Но она-то - могла? Сама мела будь здоров! Давила, жевала и поплевывала!
- Бросьте! Таких, как Нина, одна на миллион... Раз в сто лет рождаются! Исключение, которое лишь подчеркивает правило.
- Вы считаете, я дура?
- Вы женщина. Что в принципе одно и то же. - Он перевел дух. - Одной вам не вытянуть. Без меня.
- Вы мне предлагаете руку и сердце, Тимур Хакимович? - хохотнула я.
- Не юродствуйте, Лиза, - поморщился он. - Я просто не могу допустить, чтобы все то, чем я жил, кошке под хвост! Я вам предлагаю мои мозги, мой опыт, мои связи, в конце концов! Да и мое имя кое-что значит. Там, куда вас и близко не подпустят, что бы вы из себя ни изображали и как ни старались... Никто вас не знает, Лиза. Вообще кто вы? Провинциальная аферисточка, с сомнительным прошлым, удачно, как вы сами изволили выражаться, запрыгнувшая в нужную койку в нужный момент... Ну и радуйтесь жизни! Тем более есть на что! А будет еще больше! Куда вы лезете-то? Во имя чего?
- Ну вы прямо отец родной! Прямо папашечка... - съязвила я.
- Зачем вы так? - Он оскорбленно пожал плечами, поднялся и подкинул пару чурбаков в камин. Его очки багрово блеснули.
- Это вы его убили, Кен? - спросила я. Его лицо застыло и стало каким-то сонным.
- Или, как это называется, "заказали"?
- По-моему, вам обоим надо обратиться к услугам Авербаха! Благо он еще здесь, - сказал он зло.
- Кому еще?
- Кузьме Михайлычу... Бред какой-то! Какой-то мой звонок! Какому-то водиле! Это не просто нелепо - это оскорбительно! Я понятия не имею, как Семен прокручивал свои делишки и с кем контачил! Не там ищете, милая, не там! Впрочем, я понимаю ваше состояние, какие-то странности! Не каждая перенесла бы все это так стоически.
- Пожалел волк кобылу... - начала я.
В этот момент в кабинет вошел Чичерюкин. На вытянутых руках он почтительно нес меховое пальто Кена. Только что ножкой не шаркнул, подойдя к нему.
- Медицина уже упаковалась, Тимур Хакимович. Да и вам, кажется, пора? Путь неблизкий, темень и все такое...
Кен молча надел пальто. Сунул в карман сигареты и зажигалку. Плеснул в стакан вина, посмаковал. Угрюмо взглянул на Чичерюкина.
- Да-а. Прошляпили вы Туманского! Не стыдно? Чего уж теперь-то? Задним числом?
- Числа, они и есть числа, - ответствовал Чичерюкин не без печали. Задние ли, передние... Где тьма-тьмущая, а где, может, еще свет пробьется? В предбудущей действительности?
- Ну-ну. Желаю успехов, - сказал Кен. - Вам, Лизавета Юрьевна, также. Во имя продолжения рода.
- За цветочки спасибо. И за конфетки...
- Не стоит благодарности!
Он окинул взглядом кабинет и вздохнул:
- М-да... Сколько тут говорено, думано, выпито! Пожалуй, мне тут уже не бывать?
- Думаю, нет смысла, - сказала я.
- Выходит - война?
- А почему бы и нет?
- Напрасно. Ох как напрасно!..
Он покачал головой, поправил свадебное фото на камине. И, шаркая по-старчески ногами, пошел из кабинета.
Когда пнул дверь в предбанник, я поняла, что там что-то произошло. Так и есть. Его охранник стоял лицом к стене, его удерживал за плечи наш Костик, с красной, как бурак, обозленной физией. Похоже, пришлый бобик пытался не пустить Чичерюкина в кабинет.
- Нас здесь не поняли, Митя... - сказал ему Кен.
Костик пошел их провожать.
Мы с Чичерюкиным наблюдали из окна, как они убирались с территории. Впереди микроавтобус, за ним черный "бьюик" Кена. Вечер был по-весеннему сиреневым и прозрачным. Красные огни стоп-сигналов тревожно светили, удаляясь.
Я только теперь поняла, чего мне стоил весь этот спектакль. Я была мокрая, как мышь, и чувствовала, как холодный пот струйками течет между лопаток.
- Как прослушка? Все слышали? - спросила я Михайлыча.
- Симфония!..
- Это он Сим-Сима... Это - он, - через силу выговорила я.
- Думаю, это только начало.
- Он, оказывается, такой страшный!
- Обиженные всегда такие. А ты еще и добавила. Плюнула, можно сказать, в протянутую руку. Не поняла, значит.