Мэри молилась на коленях, чтобы Бог даровал ей такие же терпение и стойкость. Но она была молода, несчастна и глубоко возмущена, и ей отчаянно недоставало матери. Она постоянно тосковала по утешению, которое могла дать ей лишь Екатерина, и даже пять лет вынужденной разлуки не могли тому помешать. Не воспрепятствовала и смерть, ибо Екатерины уже полгода как не было в живых. Мэри не сомневалась, что ее отравили по приказу той женщины. Она какое-то время болела, а когда ее тело вскрыли, оказалось, что сердце ее почернело и сгнило. Что еще могло стать тому причиной, если не яд? А потом ее отец вместе со своей шлюхой, одевшись в желтые одежды — как они говорили, в знак траура, — показывали всему двору Элизабет, злорадно торжествуя и радуясь своему триумфу.
Анна торжествовала недолго. В тот же день, когда похоронили Екатерину, у нее случился выкидыш — сын, которого столь отчаянно желал король, так и не родился. Она подвела его точно так же, как подвела Екатерина. Он был королем Англии двадцать семь лет, но у него до сих пор не было сына, который мог бы унаследовать трон. Только две дочери, обе теперь объявленные незаконнорожденными.
Мысли Мэри вновь вернулись к предстоявшей задаче, заставив ее поежиться. Элизабет вопросительно смотрела на нее черными глазами. За исключением цвета волос, она была полностью ребенком Анны Болейн — даже ее руки с длинными пальцами были такими же, как у Анны. Мэри вспомнила, что у Анны был шестой палец — дьявольская метка, как говорили некоторые, зная, что теперь можно наконец открыто ее поносить. Но очернителей у той теперь было не так и много, ибо, как ни удивительно, в свете недавних событий число сочувствующих начало расти…
Да, Элизабет была ребенком своей матери во всем — во внешности и смекалке, в переменчивом темпераменте и тщеславии. Она уже держалась с подобающим достоинством, наслаждаясь роскошными платьями и любуясь собой в зеркале. Но был ли ее отцом король Генрих? Мысль эта мучила Мэри с тех пор, как она услышала обвинения в адрес игрока на лютне Марка Смитона. Мэри уже много лет не была при дворе и никогда его не видела, но некоторые ее подруги считали, что Элизабет похожа именно на него, хотя, конечно, наверняка сказать не могли, поскольку никогда не обращали на Марка особого внимания, пока он не завоевал известность. Однако мысль эта беспокоила Мэри, хотя никто другой, даже король, не высказывал подозрений, будто Марк — отец Элизабет. При виде Элизабет она всякий раз сознательно или бессознательно разглядывала дитя, надеясь уследить в сестре хоть что-то от короля.
Она решительно отбросила подобные мысли. Кем бы ни был отец девочки и кем бы ни была Анна Болейн, Элизабет оставалась беспомощным ребенком, которому предстояло услышать, что ее мать умерла. Мэри решила быть с ней как можно мягче, чему помогла ее природная доброта.
Элизабет беспокойно болтала ногами в ожидании, когда Мэри наконец что-нибудь скажет. Ей было не по себе от взгляда сестры, печального и сомневающегося одновременно. Мэри положила ладонь на руку девочки:
— Элизабет, милая, ты знаешь, что такое измена?
Мэри уже несколько дней мучительно размышляла, как затронуть столь болезненную тему. У нее даже возникла мысль начать с того, что Анна ушла жить к Богу в рай, но Мэри сама в это не верила, ибо ведьма наверняка оказалась в аду, а врожденная честность требовала говорить правду.
— Нет, — неуверенно ответила Элизабет, озадаченно глядя на сестру широко раскрытыми невинными глазами.
— Это когда кто-нибудь поступает плохо по отношению к королю. Каким-то образом вредит ему или замышляет зло. Понимаешь?
Элизабет кивнула. Герои историй, которые рассказывала леди Брайан, часто замышляли зло, вроде лиса в сказке про Шантеклера. Это она хорошо знала.
— Людей, которые совершают измену, наказывают. Их предают смерти, — продолжала Мэри.
Смерть. Элизабет уже знала, что это такое, — ей объяснил священник. Это означало, что твое тело засыпает навсегда, а душа — хотя малышка до сих пор не могла точно сказать, что это, — уходит в рай жить с Богом и всеми святыми и ангелами, если ты был хорошим человеком. А если плохим, ты отправляешься в жуткое место под названием «ад», где тебя вечно будут терзать дьяволы с острыми вилами. Элизабет однажды видела в церкви картину с изображением ада, и ей пришлось зажмуриться — столь страшной та оказалась. С тех пор она старалась быть хорошей, но это было очень трудно, ибо своевольную маленькую девочку подстерегало слишком много ловушек.