– Ай-ай-ай, майор Костас, – вновь прибывший шутливо погрозил полицейскому пальцем, – как некрасиво с вашей стороны пугать такую милую леди, – и подмигнул мне, словно старой доброй знакомой.
Честно говоря, его поведение поставило меня в тупик: еще несколько секунд назад я выслушала в свой адрес самые лживые и чудовищные обвинения, какие только возможны, и тут же, абсолютно не смущаясь ярлыка «убийцы и воровки», со мной так мило разговаривал какой-то незнакомец.
– Лучелли! – гневно рявкнул полицейский.
– Лучиелли, – поправил его тот с едва заметным недовольством, а затем вновь с улыбкой взглянул на меня: – Леди Беннет, я в отличие от этого… – он на секунду умолк, явно подбирая для майора подходящий эпитет, и наконец продолжил: – …чересчур твердолобого в своих убеждениях майора верю в то, что вы не имеете никакого отношения к убийству.
Такая странная убежденность, когда, казалось, полиция ополчилась против меня, придавала сил, и я посмотрела на этого странного человека уже с симпатией.
– Господин Лучиелли, не забывайте, что вы присутствуете на допросе как частное лицо и никаких полномочий на самом деле не имеете! – осадил его майор.
– Конечно-конечно, я не состою в рядах нашей доблестной полиции, – каким-то сладким голосом почти пропел мужчина в ответ, но затем общая тональность его речи резко изменилась, и слова зазвучали довольно холодно, – в отличие от вашего непосредственного начальника, по протекции которого я здесь и нахожусь!
Майор Костас недовольно поджал губы, но промолчал, а Лучиелли, окончательно утвердившись в победе над своим оппонентом, вдруг заявил с легким ехидством:
– Ах, простите, забыл сказать: вас вызвали на доклад еще минут пять назад.
На лице полицейского сначала отразилось недоверие, потом смятение и наконец внутренняя борьба.
– Но по инструкции… – начал он неуверенно.
– Ах, оставьте эти глупые писульки для кого-нибудь другого! Лучше поспешите к вашему шефу, пока не получили нагоняй за опоздание.
- А…
- А если вы волнуетесь за эту милую леди, то я никуда не спешу и с удовольствием составлю ей компанию.
По лицу майора вновь пробежала тень недоверия. Такая чрезмерная любезность его явно насторожила. Однако грозное начальство перевесило инструкцию и собственные чувства, и Костас, напоследок окинув нашу парочку пристальным взглядом, громко хлопнул дверью.
Хм, довольно интригующее поведение. И это я сейчас, разумеется, о Лучиелли! Не скажу, что от природы я отличалась каким-то патологическим любопытством, но здесь кожей чувствовала: кроется нечто большее, чем простая любезность. И загадка действительно разрешилась весьма неожиданно.
– Леди Беннет, времени у нас немного, поэтому я сразу перейду к делу. Обвинения, которые вам предъявили здесь, в Управлении, звучат просто ужасно. Но вам повезло, что ни я, ни мой покровитель не верим в вашу какую бы то ни было причастность к смерти сенатора Хопкинса.
Обнадеживающее начало! Я даже позволила себе выдохнуть с облегчением и призналась:
– Все это, конечно, хорошо, но только лучше бы так думала еще и полиция.
– Леди, убийство такого человека – резонансное дело, а у них нет ни зацепок, ни подозреваемых кроме…
– … кроме меня?
– Совершенно верно. И как только эта новость разлетится по сети, общественность, как всегда бывает в таких случаях, потребует от полиции немедленных результатов. Так что вы можете легко оказаться жертвой ее «стараний».
Слова Лучиелли заставили взглянуть на ситуацию под другим углом, с точки зрения полиции, и я вдруг с отчетливой ясностью поняла: от меня так просто не отстанут даже при отсутствии прямых улик.
– Надеюсь, вы не просто так затеяли этот разговор? – после некоторых раздумий проговорила я, прекрасно понимая, что этот Лучиелли совсем непрост.
– Конечно же, нет! – лучезарно улыбнулся он: – Мой покровитель обладает немалым влиянием и может помочь снять с вас все обвинения.
Эти слова прозвучали волшебно... даже слишком... Черт, да я всеми фибрами души почувствовала: здесь явно кроется какой-то подвох, и нужно срочно понять какой.