Все вновь замерли в нервном ожидании, а посреди зала в воздухе вдруг появилась голограмма Питера Хопкинса.
– Здравствуйте, мои дорогие друзья, недруги и… просто родственники, – начал он слегка шутливым тоном: – Рад, что вы наконец собрались все вместе хоть и по такому печальному поводу, как моя… Впрочем, не будем о грустном, перейдем сразу к самой главной для большинства присутствующих части этого события. Мой адвокат сейчас ознакомит вас с завещанием. Надеюсь, я ни о ком не забыл, – сенатор обвел взглядом зал, словно действительно в тот момент видел всех этих людей.
Затем изображение задрожало, будто в спокойную воду бросили камень, и растворилось в воздухе. А я очнулась. Сердце болело, словно его проткнули острием шпаги. Нет, только не плачь, Алекс! Не здесь и не сейчас.
– С вами все в порядке?
Но вопрос Дугласа вызвал лишь горечь и раздражение.
– Все хорошо, - отрезала я, лишь крепче стискивая зубы.
А затем, чтобы он не спросил что-нибудь такое же глупое и банальное, сделала вид, что полностью сосредоточена на адвокате. Тот как раз начал читать завещание.
– … триста тысяч и квартира на Кингс-Роуд отходит Мэридит Купер… – прозвучало необыкновенно торжественно.
А я лишь на мгновение словно перенеслась в прошлое. Тихий вечер, за окном моросит мелкий дождь, а я под руководством Хопкинса, кажется, впервые в жизни самостоятельно завариваю чай. Как же Питер тогда его нахваливал, говорил, что никогда не пил ничего более восхитительного. Новая волна горечи хлынула в мое сердце. Казалось, о чем бы я сейчас не думала, что бы не вспоминала, но это чувство... этот вкус... теперь он будет преследовать меня целую вечность.
– … автомобиль премиум-класса остается …
А еще Питер Хопкинс обожал горячий шоколад. Кажется, он научился его готовить еще в детстве...
– … недвижимость в Сейнхилле завещана…
Сознание, погруженное в воспоминания, фиксировало лишь какими-то обрывками речь адвоката.
– … квартира в Чаттеме…
Золотой дождь все лился и лился на присутствующих. Однако для меня его капли были скорее окрашены не золотом, а кровью. Ведь я понимала: многое не повторится и не вернется... больше никогда... и это слово казалось самым ужасным.
– … коллекционный альбом с художественными эскизами достается… леди Беннет.
Но я настолько глубоко ушла в тот момент в собственные мысли, что едва сообразила: на этот раз назвали именно мою фамилию. Хм, какое необычное наследство! Я с удивлением попыталась вспомнить, видела ли вообще когда-нибудь завещанный мне альбом, но коллекция старинных вещей Питера Хопкинса была столь огромна, что мне это так и не удалось.
Между тем чтение завещания завершилось, и в зале поднялся невероятный шум: кто-то откровенно радовался свалившемуся на него в одночасье богатству, кто-то, наоборот, скрежетал зубами от злости и сыпал проклятьями. Одна девица даже шмыгала носом и терла платком покрасневшие глаза.
– Если у кого-нибудь еще остались вопросы, прошу подойти ко мне, – напомнил о своем присутствии адвокат.
– Да чего уж тут спрашивать, когда и так ясно: старый скряга не оставил мне ничего стоящего! – раздраженно воскликнул какой-то молодой человек, поднимаясь во весь свой немаленький рост.
– А вы держитесь в отличие от него вполне достойно, – совсем рядом раздался незнакомый голос.
Я обернулась и увидела перед собой того самого чересчур педантичного мужчину, которого заприметила раньше.
– Или вас все-таки устраивает получить в наследство альбом с эскизами? – усмехнулся он.
Я посмотрела на него с раздражением. Какое дело этому незнакомцу до моих чувств?!
– Я – художница, – мой голос прозвучал чуть резче обычного, – и господин Хопкинс прекрасно знал о моем увлечении.
– Наверное, вы были с ним действительно очень близки? – заметил мужчина: – Думаю, он даже делился с вами некоторыми своими секретами?
От такого наглого вопроса я даже покраснела от гнева, но ответила все еще вполне сдержанно:
- Вы правы.
- Да что вы с ней церемонитесь?! – вставила вдруг та самая женщина в оливковом платье, которой так не хотелось носить траур: – Леди Беннет, – она с таким ехидством выделила первое слово, словно сейчас произносила ругательство, – судьба обошлась с вами слишком несправедливо...