Внутри у меня снова потеплело от его слов. Истинный джентльмен! Ненавязчивый и в то же время готовый прийти на помощь в трудную минуту. Как жаль, что такие, как он, теперь встречаются слишком редко.
На этом мы распрощались, и я отправилась на поиски адвоката. Чуть позже мне удалось его найти, но в компании генерального директора «Долголетия». Не знаю, о чем именно они беседовали, но лицо господина Дугласа выглядело каким-то обеспокоенным.
Я с трудом дождалась, когда адвокат освободится. Находиться среди всех этих людей с каждой минутой становилось все невыносимей, но нужно было узнать: возможно, Хопкинс оставил для меня какое-нибудь пояснение или небольшую инструкцию.
– Простите, леди Беннет, но я больше ничего не могу добавить к уже сказанному, – расстроенным голосом проговорил мой собеседник: – Не забывайте, я – всего лишь передаю волю покойного. И мне самому не очень понятно, чем руководствовался господин Хопкинс, включая отдельным пунктом в завещание альбом с эскизами. Уверяю вас, он не имеет какой-то особенной материальной ценности, и будет интересен разве что какому-нибудь чудаку, еще живущему прошлым.
- Тогда, возможно, он решил оставить его как память о себе? – предположила я, и сама не очень-то веря в такое объяснение.
– А вот это, уж простите, не моего ума дело, – вздохнул мужчина: – Впрочем, в адвокатской практике случалось всякое, и как-то, например, отец завещал сыну свой портфель и галстук, как символы успешной карьеры.
– Ну, может, когда у меня в руках будет альбом, ситуация прояснится немного больше? – вздохнула я и, попрощавшись, направилась к выходу из зала.
По дороге домой я сразу включила автоуправление. Чтение завещания, странное наследство, но, главным образом, воспоминания о Питере Хопкинсе выбивали из колеи, а мне, наоборот, требовались спокойствие и рассудительность.
Воздушная трасса в этот час выглядела практически пустой. Ведь основное движение начиналось ближе к вечеру. Вот я и наслаждалась скоростью, свободой и… жизнью, ведь судьба уже несколько раз подводила меня к самой черте, а затем отводила беду. Так случилось, когда я поругалась с родителями и осталась с Освальдом, а затем история почти повторилась, когда мне удалось прослушать сообщение Хопкинса только глубокой ночью уже после аукциона. Возможно, если бы я ушла с него раньше… Не знаю, спасла бы я Хопкинса? Или в гостиной на следующее утро нашли бы два трупа?!
Глава 5
Альбом, доставшийся мне по завещанию, привезли лишь на следующее утро, и теперь я держала в руках небольшую коробку из службы доставки, на первый взгляд выглядевшую вполне обычно. Но когда мой указательный палец прикоснулся к углублению для сканирования личности, я внезапно ощутила на поверхности какую-то шероховатость. Хм, что это?
Присмотревшись более внимательно, я заметила несколько едва заметных царапин в области замка. Стоп! Неужели посылку вскрывали? И я с замирающим от волнения сердцем приказала внутренней системе дома создать точную ее проекцию, а затем проверить на наличие дефектов. А через несколько секунд на увеличенном голографическом изображении посреди комнаты загорелась красным изломанная тонкая линия, по которой треснул пластик. Значит, не показалось! И кому-то действительно понадобился мой альбом.
Я с горечью усмехнулась. Ну, что ты, Алекс, как маленькая? Конечно, он заинтересовал того, кто убил Хопкинса, перевернул все вверх дном в его квартире, а затем пытался взломать систему безопасности твоего дома. Вот только нашел ли он на этот раз то, что искал? Сердце снова забилось чаще, пока я непослушными от волнения пальцами наконец открыла посылку. Альбом оказался на месте, и я облегченно выдохнула. Интересно, и какая в нем скрывается тайна?! Впрочем, внешне альбом не производил какого-то особого впечатления: всего лишь не слишком толстая потрепанная тетрадь в коричневой обложке. В век высоких технологий она казалась верхом старомодности.
Я осторожно прикоснулась к картонной обложке и попыталась вспомнить, когда же окончательно вышли из употребления бумага, карандаши и краски? Ведь художники давно выбрали плацдармом для своих работ виртуальное пространство. Его возможности оказались в тысячи раз больше, чем обычные холсты. Статика сменилась динамикой, и теперь на голографических картинах деревья действительно качались на ветру, птицы летали, а на лицах людей сменялись эмоции. И единственное, чего еще никак не могли передать современные художники – это запахов и тактильных ощущений, но даже тут они умудрялись так обманывать человеческий мозг, что он порой воспринимал их работы абсолютно всеми органами чувств. А тут надо же, целая тетрадь набросков, выполненных еще по старинке карандашами!