– А вот и наша специально приглашенная гостья, – наконец очнулась ведущая и, мило улыбнувшись, обратилась ко мне: – Леди Беннет, надеюсь, сегодня в нашей студии вы расскажите, что же из всего этого правда, и как такая с виду хрупкая и милая девушка, как вы, смогла пойти на подобное преступление?
Привычная холодность как забрало у шлема… За ней скрывались мои боль и страх. Правда?! Они хотят правды?! Но поверят ли они в нее?! Или предпочтут ложь в яркой сенсационной обертке?!
– Мы действительно были близки с господином Хопкинсом, – начала я, – потому что нас связывала крепкая дружба.
– Леди Беннет, – тут же остановила меня ведущая, – мы все понимаем, что в высшем обществе не принято открыто говорить о своей личной жизни, но сегодня вы находитесь на самом правдивом шоу Земли, и мы требуем от вас искренности.
Ясно, значит не поверила… Впрочем, я не имела права ее за это осуждать. Когда вся сеть наполнена подробностями нашего с сенатором несуществующего романа, сложно поверить в обратное.
– И тем не менее это так, – вздохнула я: – Господин Хопкинс, оказывается, знал и мою бабушку, и родителей. А когда я попала в беду, сенатор поспешил мне на помощь. Поверьте, – голос на мгновение дрогнул, – я чувствую неизмеримую боль от того, что его нет рядом. В память о Хопкинсе я хочу довести начатое им дело до конца.
– Что вы имеете в виду? – нахмурилась Ангелина Врайтс.
Да и на лицах прочих гостей засветилось непонимание. И я словно выстрелила следующей фразой:
– Речь идет о «Долголетии» и «сыворотке молодости».
Ведущая поморщилась:
– Думаю, зрители и так хорошо наслышаны о корпорации, основанной сенатором.
– Пусть лучше расскажет, как выстрелила в моего брата! – вдруг выкрикнула та самая владелица сначала оливкового, а теперь серебристого наряда.
Но она не смогла сбить меня с мысли, и последующие слова, которые я так долго держала в себе, все-таки прозвучали:
– «Долголетие» обманывает своих покупателей, а последние партии ее препарата далеко не так безопасны, как написано на этикетке.
На несколько секунд в студии воцарилось молчание. Гостям и зрителям требовалось время, чтобы осознать эту новость. Первым из некого ступора вышел директор корпорации и сразу ринулся в бой.
– Вранье! – коротко бросил он с такой уверенностью, что не знай я всех деталей, немедленно бы смутилась от собственного заявления.
Впрочем, Дуглас на этом не остановился, и когда Ангелине Врайтс удалось утихомирить взбудораженных таким поворотом событий зрителей, продолжил:
– Увы, но, как говорил один мой знакомый, «в царстве лжи мужчины – простолюдины, а женщины – аристократия». Ну, по крайней мере, некоторые из них, – и с такой многозначительностью посмотрел на меня, что всем стало ясно, о ком прежде всего идет речь.
Крепкий орешек! У такого действительно хватит сил на многое… даже убить в угоду своим интересам.
– Александра Беннет, вы понимаете, что наносите удар по детищу вашего, как вы тут нам всем заявили, «друга»?! – обратился он ко мне уже напрямую.
– Наоборот Питер Хопкинс и сам хотел обнародовать эту информацию, но… не успел. Думаю… – и я, собравшись с силами, выпалила: – Думаю, его убили из-за этих самых доказательств!
«Это все глупые домыслы!», «Долголетие» не причастно к убийству сенатора!» – в один голос возмутились Фостер и Эванс.
– Вам должно быть стыдно за свои слова! – добавил и мистер Деверо, а затем обратился к генеральному директору «Долголетия»: – Боже мой, господин Дуглас, да что же здесь творится?! Это же прямое попрание всех норм и законов!
Студия зашумела, как растревоженный улей. Но ее вновь перекрыл голос господина Дугласа:
– Не волнуйтесь! Не стоит принимать ее слова всерьез. Ложь всегда старается подражать правде. К тому же, не будем забывать, Александра Беннет хочет избежать наказания, а потому и придумывает всякие небылицы.
И снова все та же уверенность, даже легкая насмешка. На мгновение мне даже показалось: все зря, и меня больше никто не станет слушать.