– Это вы убили Хопкинса! – не спрашивая, а утверждая, проговорила я и взглянула прямо ему в глаза.
Мне казалось, в тот момент я перешагнула какой-то внутренний рубеж, за которым больше не было страха и нерешительности.
Не знаю, чего я ждала от Дугласа. Возможно, гневного выпада или полного отрицания. Но получила в ответ:
– А вы далеко пойдете! Ловко же вам удалось сначала из какой-то никчемной любовницы стать чуть ли не защитницей всех обманутых, а теперь из убийцы вы решили переквалифицироваться в прокурора?
И вот за эту презрительную насмешливость, нет, не ко мне, но к человеческой жизни я возненавидела его еще сильнее.
– Вы застрелили сенатора, потому что он стал угрозой процветанию «Долголетия»! – слова вырвались с такой яростью, будто по венам у меня сейчас струился кипяток.
Этот человек отнял у меня друга и обвинил в собственном преступлении. Я жаждала справедливости! И готова была ради этого идти до конца! Но и Дуглас не собирался так просто признаваться в содеянном.
– Да с чего вы вообще взяли, что это сделал я?! – уже без былой насмешливости возмутился он.
– Вы потеряете слишком многое, если производство и продажа препарата будут приостановлены, да еще и на неопределенный срок.
– То есть вы обвиняете меня в убийстве только лишь потому, что я – один из акционеров «Долголетия»?! Но тогда, следуя вашей недологике, так можно обвинить и мистера Фостера, и миссис Деверо, и многих других, кто вложил сбережения в этот бизнес и теперь получает прибыль.
– У меня есть свидетель! – коротко оборвала его я.
– Хотите сказать, кто-то видел, как я убивал сенатора?! – вполне искренне удивился Дуглас.
– Не совсем… но ведь и список совершенных вами преступлений этим не ограничивается. Да, когда ваши дороги пересеклись, свидетель был немного не в себе, ведь вы тоже собирались его убить, однако он запомнил ваш голос, манеру разговора и эту вашу любовь к цитированию классиков. Одну из фраз вы в точности повторили и в прошлый раз перед привязанным к стулу Верноном Лоули.
– Да мало ли у кого голоса похожи?! – возмутился Дуглас: – А классики… вы думаете, у меня есть время их читать? Да мой день расписан по минутам, или, по-вашему, легко руководить огромной корпорацией?! Что же касается всяких там цитат… ну услышал пару дней назад интересные высказывания от давнего знакомого, вот и запомнились. Да вот же мистер Картер и подтвердит! Ведь это с ним я и встречался тогда на счет ток-шоу.
Картер?! Слова Дугласа прекрасно расслышала не только я, но и вся студия, и теперь ее внимание сосредоточилось на давнем друге Хопкинса. Впрочем, это его ничуть не смутило. Картер выглядел как всегда немного грустным и задумчивым:
– Хм… «к классикам относят авторов, которых еще цитируют, но уже не читают», – философски заметил он, глядя на меня: – Да, я действительно предпочитаю именно такие книги. У меня на острове собрана большая библиотека. Ах, какое это чудо мой остров – рай по сравнению с городскими джунглями.
– Да, ваш островок – отличное местечко, – поддержал его и Дуглас: – Я даже хотел выкупить его у вас, когда трастовый фонд, в который вы так неосмотрительно вложились, рухнул.
– Увы, но эта ошибка стоила мне приличных денег, – признался Картер: – Да и сейчас все совсем непросто.
– Хм… а ведь любая финансовая потеря, даже такая небольшая, как стоимость ноль восьмых процентов акций «Долголетия», и вам все же пришлось бы продать ваш кусочек рая, – задумчиво проговорил директор корпорации.
– Верно, и я никак не мог этого допустить, – вдруг признался Картер: – «Люди, которые преуспевают в этом мире, не ленятся и ищут нужные им обстоятельства, а если их не находят, то создают их». Это сказал великий Бернард Шоу. Не читали его «Дом, где разбиваются сердца» или «Пигмалион»? А жаль… – и Картер покачал головой. – Ну а я вот уже не смогу без своей коллекции. Люблю, знаете ли, вечерами сидеть в плетеном кресле. У меня как раз с террасы открывается чудный вид на залив, – его лицо сделалось каким-то мечтательным. – А закат… Вы знаете, какие на моем острове закаты? Здесь в Лондоне или в Париже никогда таких не увидишь… Ну разве я мог лишиться всего этого? Разве я мог позволить изгнать себя из собственного рая?! Но Питер же у нас – борец за справедливость! – в его словах зазвучала горечь. – Ради нее он даже собирался уничтожить собственное детище – корпорацию «Долголетие». Нет, он бы ни за что не пожалел и мой остров, для которого малейшее финансовое потрясение стало бы фатальным. Увы, но «люди часто понимают боль только тех, кто кричит и истекает кровью». В этом я полностью разделяю мнение Бернарда Вебера.