Вскоре в студии появились роботы из Лабиринта. Они навели хоть какое-то подобие порядка, хотя паника, царившая в зале, конечно же, полностью не исчезла. Затем начались поиски взрывного устройства. Для этого часть роботов сканировала каждого присутствующего в студии, другие же проверяли само помещение, медленно двигаясь вдоль рядов со зрительскими креслами.
– Они его обязательно найдут.
Мое сердце на мгновение радостно встрепенулось. Я обернулась и увидела Дима. Он выглядел как всегда спокойным, но на дне его теплых серебристых глаз затаилась тревога.
Я молча обняла его. Как же мне хотелось увидеть Дима! Но в то же время я предпочла бы, чтобы этого никогда не произошло! Ведь над всеми присутствующими в этой студии все еще висела дамокловым мечом угроза Картера. И я понимала, какая страшная участь нас ждет, если не обезвредить взрывной механизм. Не знаю, о чем думал в тот момент Дим, но я чувствовала, как крепко и в то же время бережно он прижимает меня к себе. Я так остро ощущала его тепло, его близость, словно мы были связаны во едино сотнями тонких, но невероятно крепких нитей.
Не хочу, чтобы все закончилось! Оборвалось! Вот так по-дурацки каким-то взрывом! Как же мне отчаянно, до дрожи хотелось смотреть и смотреть в его глаза, наслаждаться каждым прикосновением, каждой крупицей тепла! И жить… Жить вопреки всему! Но минуты уходили одна за другой, а взрывное устройство все не находилось.
Я видела, как лица людей меняет страх, как он искажает даже самые идеальные черты. Совсем рядом майор Костас с силой тряс Лучиелли. «Это ты во всем виноват! Ты втравил меня в эту историю!», – кричал он.
Лучиелли пытался вырваться, а когда ему это наконец удалось, Костас снова бросился следом. Я не видела, у кого из них в тот момент выпала из кармана небольшая темно-синяя коробочка. Дим тоже ее заметил, и я почувствовала, как его тело будто окаменело.
– Я сейчас вернусь. Нужно кое-что проверить, – тихо проговорил он.
Мое сердце сжалось от ужасной догадки.
Я видела, как Дим поднял предмет, выпавший у подручных Картера. Не знаю, что именно он нажал, и крышка вдруг открылась. Неужели это и есть то, что мы искали? Но если так, то… время… Сколько у нас еще осталось времени?! Я взглянула на побелевшего Дима и внезапно поняла: его больше нет. Мир на мгновение будто остановился. И только серебро глаз казалось живым в этом безмолвии. Секунды… последние… еще разделяющие жизнь от смерти…
Но тут во взгляде Дима что-то снова изменилось. Я поняла: он принял для себя какое-то решение. В последний раз Димитрий с грустью и нежностью взглянул на меня и вдруг… Отчаяние словно сковало мою грудь ледяными тисками, когда он рванул в сторону огромного окна. Такое крепкое стекло вряд ли мог разбить обычный человек, но измененное Джоанной и роботами тело Дима разнесло его, словно снаряд, и осколки брызнули в стороны. А уже через секунду и он сам, и проклятая коробка оказались на улице.
Нет!!! Внутри словно лопнуло что-то, разлетаясь как это проклятое стекло. И в то же мгновение раздался ужасающий по силе взрыв. Стена содрогнулась от удара, окна вылетели, и острые осколки устремились словно смертоносные насекомые к людям. Но для меня это все уже больше не имело значения… ничто не имело значения… Кровь в венах будто остановилась застывшим серебром… серебром его глаз… и меня наконец накрыла темнота…
Эпилог
Как же тоскливо на душе. К этому времени я давно уже забросила рисование и теперь дни и ночи напролет слонялась по своей квартире. А ведь когда-то я думала, что буду счастлива, как только жизнь вновь войдет в привычную колею, но… этого так и не произошло.
Помню, как тогда, после теле-шоу, я очнулась в больнице. Благодаря медкапсуле у меня ничего не болело. Врачи уверяли: от осколков не останется даже шрамов. Внешних… а вот внутри… Я чувствовала лишь выжженное пепелище и абсолютно не понимала, что с этим делать.
О Диме я старалась не думать, гнала от себя мысли и воспоминания, но они все равно приходили. Я видела Дима в своих снах. Там мы с ним то со счастливыми улыбками бродили по Лабиринту, то вновь повторялся тот кошмар, который произошел на ток-шоу. А потом утром я не могла удержаться от слез.
Но все это изменилось, когда однажды посреди комнаты возникла голограмма Джоанны.