Вцепившись пальцами в край столешницы, медленно опустилась на пуфик, отказываясь верить в происходящее. Это что... получается, что я умерла? И тут, словно решив дать полный ответ на все мои вопросы, в голову хлынул поток смешанных воспоминаний.
Всё это было похоже на нарезку из фрагментов фильмов, перемежающихся между собой, будто разноцветные стёклышки в игрушечном калейдоскопе. Я видела эпизоды из своего детства, затем юности, а потом взрослой жизни, если можно так обозначить десяток лет, предшествовавший последнему дню моей жизни. Да, я всё-таки умерла в результате падения при спуске в подземный переход. Самым необычным, пожалуй, даже странным, было видеть собственное тело в полузастёгнутом пуховике с неестественно откинутой набок головой на гранитных плитах перехода. Причём в этот момент находилась сверху, наблюдая, как подбегают прохожие и спорят, кого вначале вызвать: скорую или полицию.
Но также видела тело юной баронессы Кристины Вербер-Майер, замершее в нелепой позе у подножия лестницы, а также спускающуюся с победоносным видом Доротею. Девушка, а вернее, молодая женщина не видела, кто её толкнул, но сама мизансцена, а также те ощущения горящей кожи между лопаток не оставляли ни малейших сомнений, что ей придала ускорение не кто иная, как «свекровушка, любящая пить кровушку». После того как та убедилась, что ненавистная невестка не дышит и отошла в сторону, словно только что вошла в зал из гостиной, я услышала «Живи и никогда не забывай», после чего Кристина сделала первый вдох, а затем и второй.
Теперь понятны недовольство и раздражительность Доротеи, когда её средняя дочь заметила, что я жива. Точнее тело Кристины, в котором оказалась моя душа. Какие силы притянули меня, а главное – с какой целью, непонятно. Что это был за посыл, и что именно он означал – тоже. Пока единственное, что было предельно ясно – в свою прошлую жизнь я совершенно точно не вернусь, так как Елена Сергеевна Калинкина умерла, назад дороги нет, и придётся мне начать жить заново. Причём, опираясь на разрозненные воспоминания Кристины. Вообще, странная у неё память: такое ощущение, что всё, что её не интересовало, попросту не задерживалось в голове. Было ли это следствием какой-то травмы или просто защитной реакцией психики, пока сложно понять.
Итак, что я имею... Теперь я – Кристина Вильгемина Вербер-Майер, жена барона Ойгена Ристофа Майера. Сирота с возраста пяти лет, воспитывалась в закрытом пансионе, по окончании которого сразу же вышла замуж. Сейчас мне двадцать один год, соответственно, из которых уже три нахожусь в браке. Сразу же после церемонии венчания забеременела, с радостью ждала рождения первенца, но вот где он – провал. Полнейший. Помню только, что роды были сложные, длились то ли два, то ли три дня, а в результате едва не скончалась из-за открывшегося кровотечения. Лекари спасли, но строго-настрого запретили ближайшие двенадцать месяцев снова беременеть, хотя муж настаивал на рождении наследника и всячески этому способствовал, не зная, что принимаю противозачаточные снадобья. Получается, что ребёнок умер? Скорее всего.
Ойген жаждал появления наследника, злился, что ничего не выходит, и обвинял во всём никчёмную жену. Честно говоря, не удивлена, что Кристина боялась снова рожать после такого-то первого опыта, хотя и рыдала каждый раз после вердикта лекаря, что организм по-прежнему не оправился и не способен выносить ребёнка из-за общей слабости. Вот же парадокс: страшилась новой беременности, но также горячо хотела подарить мужу сына. Хотя... Если учесть местные нравы, ничего удивительного, что баронству нужен наследник.
Идём далее. Доротея Эления Майер – свекровь. С ней как раз таки всё яснее ясного: невестку невзлюбила с первого взгляда, но до родов ещё как-то терпела, а потом всячески пыталась сжить со свету, допекая постоянными придирками и замечаниями. В конечном счёте из тихой, но жизнерадостной девушки, молодая баронесса превратилась забитое аморфное существо, больше напоминающее тень прежней себя. Судя по тому, что теперь я – Кристина, Доротея решила перейти к активным действиям. Похоже, что за свой второй шанс на жизнь мне придётся побороться, держа ухо востро, чтобы окончательно не распрощаться с белым светом.
Сразу же после горячо любящей матери мужа следует распрекрасная троица её дочерей: Айталь Сибелия, Эрсель Инрия и Лойза Ренея. Совершенно разные по комплекции и внешности, но одинаково гадкие «внутри». Что тут сказать... От осинки не родятся апельсинки, а Доротея весьма преуспела в воспитании своих наследниц, взрастив практически три свои копии. Разве что в каждой из этих девиц ещё сохранилась капелька чего-то человеческого. Хотя воспоминаниям Кристины я бы всё-таки не доверяла.