Лили пожалела, что это не ребе: она бы с удовольствием посмотрела, как Нэнси, увидев ребе, начала бы юлить и изворачиваться!
Колокольчик снова отчаянно зазвенел, к Джордж головой показал на дверь справа:
— Насколько я понимаю, она там?
Он прошел в гостиную.
— Привет, мама! — Как и всегда в присутствии матери, голос его прозвучал робко.
Нэнси моментально пришла в себя:
— Неужели это ты, Джорджи?
Верный сыновнему долгу, Джордж чмокнул ее в щеку, ощутив запах лавандовых духов и пудры.
— Решил проведать тебя, узнать, как ты тут поживаешь.
Нэнси фыркнула:
— На живодерню меня пока тащить еще рано, мой мальчик! Ведь именно это ты имеешь в виду!
Вновь раздался яростный звон колокольчика. Джордж наблюдал, как Нэнси своей огромной рукой то высоко поднимала, то опускала колокольчик, держа его за деревянную ручку и тряся изо всех сил.
— Эй, Лили, принеси нам свежезаваренного чая! — заорала Нэнси. Было слышно, как Лили, шаркая ногами, вышла из кухни и направилась в прихожую. — И чтобы он был покрепче той мочи, которой ты уже поила меня сегодня!
Она уселась поудобнее в кресле. Значит, сынок решил навестить ее! Губы Нэнси искривились в отвратительной улыбке.
— Ну а где наша Десятитонная Тесси?
Джордж как-то глупо ухмыльнулся. Ничего не скажешь. Ехидства его мамаше не занимать.
— Если ты об Илэйн, то она на работе.
Он сел на кушетку, обвел взглядом гостиную. Здесь было красиво: высокие потолки с розочками и старой лепниной.
— Она бы все равно не приехала!
Джордж оторвал глаза от потолка:
— Кто «она»?
— Илэйн, разумеется. Кто же еще? — Нэнси рукой пригладила свои торчащие во все стороны рыжие волосы. — Но зачем все-таки ты приехал?
— Только затем, мама, чтобы проведать тебя.
— Вздор! Ты прежде никогда меня не навещал. Наверняка влип в историю!
— В какую еще историю? — очень тихо спросил Джордж.
— Почем я знаю? — пожала плечами Нэнси. — Не иначе как натворил что-нибудь. Да, Джорджи, мальчик мой! Расскажи своей мамочке! — Голос Нэнси стал вкрадчивым. — Мне можно довериться, ты же знаешь!
Джордж пристально посмотрел на мать и, к своему удивлению, не испытал страха, как это обычно бывало, когда при одном звуке ее голоса нервы натягивались как струны, а выражение ее лица заставляло сердце отчаянно колотиться. Сегодня она казалась Джорджу просто смешной.
— Скажи, мама, ты поддерживаешь отношения с Эдит? — Джорджу показалось, будто на него повеяло холодом, но тем не менее он продолжал: — Мне она время от времени пишет. Тебе, должно быть, известно, что живет она припеваючи!
Нэнси поджала губы. Джордж ликовал!
— А ты почему не на работе? — Это был скорее упрек, чем вопрос.
— Я собираюсь на пенсию.
— На пенсию! Скажи лучше прямо, что тебя сократили! Илэйн рассказала обо всем этой трепачке Лили, а та передала мне! — Нэнси ткнула себя в грудь пухлым пальцем. — Просто ты им больше не нужен! Тебе сколько лет? Пятьдесят один… пятьдесят два! Ты, мой мальчик, уже вылущенный орех!
Джордж постепенно приходил в бешенство. Дернул же его черт явиться сюда! Ведь знал, что его ждет! Джордж сжал кулаки. А Нэнси села на своего любимого конька:
— Ты, Джорджи, всегда был никчемным, даже друзей не имел…
— Друзей у меня хоть отбавляй, мама. Как раз вчера мы вместе ужинали! И я попросил бы тебя не унижать меня больше! Оставь эту свою привычку. Ты всем надоела хуже горькой редьки! Неудивительно, что все тебя избегают! Не знаю, черт побери, как Джозеф и Лили терпят тебя!
В этот момент вошла Лили с чайным подносом и с перепугу едва не выронила его.
— Что… что ты сказал? — с металлом в голосе спросила Нэнси.
Но Джорджа уже нельзя было остановить:
— Ты хорошо слышала, что я сказал, у тебя слух, как у слона! Вечно ты все подслушиваешь, вынюхиваешь! — Джордж покосился на побледневшую, замершую от страха Лилиан. Он через силу улыбнулся: — Давай сюда, Лили, позволь я тебе помогу!
— Поставь, пожалуйста, на кофейный столик! — с трудом выговорила наконец Лили.
Нэнси, злобно прищурившись, смотрела на сына. Но у нее хватило ума понять, что Джордж просто уйдет, если она будет продолжать в том же духе, а ей этого совсем не хотелось. Ведь он единственный из детей приехал проведать ее по собственной воле, без принуждения!
— Наливать? — спросил Джордж уже более спокойным голосом.
Тишину в комнате нарушало лишь позвякивание чайных ложек и громкое тиканье настенных часов.
Лили глядела на мать и сына с таким ощущением, будто перед ней совершалось какое-то таинство. Свекровь вдруг стала покорной и кроткой, но из-под полуопущенных век следила за каждым движением сына. Пожелтевшая от старости кожа приобрела какой-то сероватый оттенок.